На отметке в девяносто километров “Черепаху” ощутимо встряхнуло.
— Зафиксировано разрушение внешней обшивки. Самопроизвольная детонация зарядов с седьмого по одиннадцатый. Попытка стабилизации.
— Отставить! — повторил я. — Перевод на ручное управление.
Черри, словно бы не хотя, выдвинула манипуляторы из ручек кресла, давая мне полный контроль над грациозно, словно кирпич, парящим в воздухе модулем.
— Три километра до границы посадочной зоны, — доложил Леонов, мой наставник. — Рискуем не уложиться, Игорь.
— Кто не рискует, тот не пьёт кефир на ночь, — пошутил я. И не надо говорить, что мой юмор тупой. Сам знаю. — Сколько ещё будет возможно визуальное наблюдение со станции?
— Не больше двух минут. Скорость падения превышает расчётную в полтора раза, — голос наставника звучал спокойно, но внутренний интерфейс моей брони показывал, что его пульс повысился на шесть пунктов. Для этого человека-скалы многовато.
— Приготовиться к сбросу, — я щелчком поднял предохранительный колпачок, дублируя свои действия вслух.
— Восемьдесят восемь, восемьдесят семь, восемьдесят шесть… — отсчитывал вслух наставник.
Уже почти надавил на кнопку, как модуль содрогнулся, и будь я не пристёгнут, сейчас бы обнимал обзорный экран.
— По левому борту зафиксирована аномалия! — одновременно с Черри произнёс Леонов. — Напряжение электрического поля возрастает на…
Время словно замедлилось в разы. Я слышал доклады наставника и компьютера, чувствовал, как трясётся в припадке “Черепаха”. Одновременно с этим видел, как в кабину, прямо сквозь многометровую обшивку бьёт синий свет.
Аномалия. Бич всех планет, где добывают орданиум. Именно из-за них смертность третьей и четвёртой волн порой просто зашкаливала. И нам повезло угодить именно в такую дрянь.
— Ну так даже лучше, — улыбка заиграла на моём лице. — Фёдор, время?
— Сорок три, сорок два… — наставник был встревожен, но за временем следил со всей ответственностью.
— Отставить общую детонацию. Подрыв зарядов только по левому борту! — скомандовал я, утапливая до отказа кнопку.
Грянул взрыв, и “Черепаху” пнуло, откидывая в сторону от аномалии. Сильно так пнуло с оттяжкой, и бедолага на мгновение застыла в воздухе, преодолев силу гравитаций нового родного мира.
А после, та в отместку ещё сильнее рванула модуль вниз, словно отыгрываясь за секундную слабость.
— Вышли из зоны аномалии до окончания визуального контроля девять секунд.
Из-за приданного импульса и утраченной симметричности, “Черепаха” начала стремительно вращаться, с каждой секундой ускоряясь всё сильнее и сильнее. Благо, мы были в броне, так как ощущения «непередаваемые». Нас сперва взболтали, а теперь будто перемешивают.
— Шесть…
— Пять…
На четвёртой секунде я подорвал оставшиеся заряды, окончательно превращая остатки внешней брони в пылающую груду металлолома, которая в последнюю секунду скрыла нас от пристального взгляда следящих систем Орбитала.
— И… вне зоны слежения! — нотки торжества прозвучали в голосе наставника.
Правда, не понятно, то ли потому, что “Черепаха” стала замедлять падение, то ли потому, что его ученик не налажал с расчётами и не растерялся из-за непредвиденного фактора.
— До поверхности двадцать километров, — доложила Черри.
— Принимай управление, — я тоже позволил себе выдохнуть, но расслабляться не стал. Самая лёгкая часть пути пройдена, дальше будет куда сложнее.
Автоматика, подработав тормозными установками, окончательно остановила вращение, переведя модуль в горизонтальное положение.
“Черепаха”, лишившись бронированной шелухи и схуднув при этом раза в два, стала похожа на блестящую каплю, чья более широкая часть оказалась обращена в сторону планеты.
Отлично время подгадали, да ещё и аномалия, хотела она того или нет, сыграла нам на руку.
Пока не развернём передатчик и не выйдем на связь, на Орбитале будут считать, что мы потерпели крушение. А это избавит меня от лишних вопросов, которые точно возникнут, стоит наблюдателям увидеть, что из себя на самом деле представляет “Черепаха”.
— Никто не пострадал? — уточнил я у Черри и дождался, пока она прогонит на мониторах жизненные показатели команды.
Вроде все целы, и даже вечно рассеянная Морозова, наш официальный доктор и учёный, была в норме, разве что сердечный ритм оказался повышен. В общем, всё идёт по плану.
— Что по месту посадки? Дотягиваем? — удостоверившись, что экипаж цел, переключился обратно к контролю за процессом посадки.