Один из всадников — горбоносый, сухой, моложавый и смуглый, выхватывая саблю из черных ножен, тут же устремляется вслед за беглецом. С охотничьим оскалом и недобро засверкавшими как паровозные фары, темными глазами-маслинами. Напоследок, уже на скаку, «в разлуку» — развернувшись вполоборота, швыряет в мою сторону короткое копье. Слишком самоуверенно, поспешно и небрежно: оно проносится чуть ли не в метре от меня.
«Один в два»! Ой, мля! Вывезу ли?
Тем временем, пока «глаза боятся» — «руки делают». Автономно. На рефлексах. За те мгновенья, как я галопом гоняю все эти жаркие, суматошные и рваные, растерянные мысли, колючими пузырьками шампанского лопающиеся в похолодевшей голове — мой арбалет уже стреляет. Навскидку… Наудачу… Есть! Есть бог на свете! Хотя и метил в грудь — попадаю точно в глаз. Видно оттого, что увидев наставленный на него самострел — вражина инстинктивно, испуганно съежился в седле.
Не издав даже стона — седобородый резко откидывается назад и по-покойницки неуклюже заваливается на бок, застряв ногой в стремени. Арбалет из его рук падает на траву. Вот так! Кто не успел — тот опоздал.
Посылаю своего скакуна вперед — на последнего, самого молодого из троицы! На ходу примериваюсь к парню. Акселерат хоть и молод, но весьма физически развит. Бройлер мордатый!
Подскакиваю к неуклюже управляющемуся с конем противнику. «На таран», как я с дурного перепугу решил его послать — мой конь идти категорически не пожелал. Одно хорошо — «молодой» оказывается у меня по правой руке.
Натягивая повод левой — плашмя рублю клинком по конской морде, стараясь попасть прямо по глазам. Прости меня, скотинушка!
Громко, возмущенно и по-детски обиженно заржав, лошадь врага встает на дыбы и мелко, быстро посеменя задними копытами по траве — тяжело припадает на передние ноги.
Молодой не удержался. Не усидел! Вылетает из седла! Прикладывается о землю звучно и от души.
Вот так-то лучше будет!
Ртутной каплей соскальзываю вниз. Опасливо покашиваясь на покалеченное мной животное, выдерживая дистанцию торопливо огибаю его, подскакиваю к поверженному врагу сбоку и рублю уже вставшему «на четыре кости» по мясистой, крепкой и очень давно нестриженой, заросшей шее. Щедро брызгает красным…
…Ффух! Жарко выдыхаю. Локатор! Глухо — он все еще в отключке. Ладно — быстро сваливать отсюда по-любому надо. Может это был всего лишь вражеский головной дозор.
Трусясь от адреналинового прихода, не очень ловко, снова взгромождаюсь на конскую спину и скачу за Егорушкой. Успеть бы до того, как горбоносый ястреб этого урода срубит!
Погоняя коня, то и дело беспокойно оглядываясь, торопливо двигаюсь по хорошо различимому следу из примятой травы.
…Впрочем слишком уж далеко мчаться не приходится.
За очередными кустами с удивлением натыкаюсь на широко раскинувшее ноги и руки тело третьего противника. Упавшее навзничь. С болтом в груди. По самое оперение. Его лошадь равнодушно залипла метрах в тридцати от трупа хозяина и с флегматичной мордой подкрепляется сочным подножным кормом.
Зуб даю: когда Егорушка понял, что горбоносый через пару секунд уже настигнет и рубанет — слизень свою пляшущую руку назад вытянул и наугад в белый свет пальнул, даже не пытаясь прицелиться. И ведь попал! Везет же уродам! А где сам герой-то?
Да вот он! В соседних кустах замышковался.
Бледнющий — почище покойника. На лбу испарина глянцем блестит. Ручонки подрагивают, зубы на подтанцовке. Глаза как у суслика, разбуженного весенним паводком. Неуютно ему. Очень. Боится меня, ибо чует за собой неслабую вину — урод! Да к тому же его еще и только что пережитый панический страх не отпустил.
— Вот только открой свою пасть и скажи, что все это был продуманный маневр, сука! — состроив самую зверскую морду рычу я, дополнительно подкошмаривая накосячившего подчиненного.
Явно размышлявший о создании какой-то подобной отмазки, гаденыш Егорушка, сжав и без того неширокие плечики, хлопает жидкими ресницами, как та недавняя птица крыльями и опускает виноватые испуганные глазенки к земле.
Достаточно с него пока. А то еще «медвежья болезнь» разберет. А нам к порталу пора. Домой пойдем. Быстро.
— Саблю с ножнами прибери и обшмонай его. Живее шевелись, давай. А то еще кого-нибудь дождемся.
Только что состоявшаяся внезапная стычка отрезвляет. Не то место и не та компания для вальяжных путешествий. Решаю отказаться от своей затеи и вернуться на Землю.
И я сейчас не то, чтобы слишком испугался — сколько вспомнил, что давненько уже принадлежу не только себе-любимому.