То ли на Дельте Павлина-III, то ли на Бете Волос Вероники-IV, то ли еще на какой-то из землеподобных планет, расположенных внутри Мешка. От самой Земли их отличало только одно: на старушке люди жили спокойно, а на этих каменных шарах, несмотря на всю их землеподобность, с некоторых пор спокойствием и не пахло.
Первое, что нужно было сделать, — изменить восприятие. Здесь требовались определенные усилия. Одно дело — видеть то, что у тебя перед глазами, и совсем другое — обозревать целую полусферу: спереди, справа, сзади, слева, сверху. Да и низ не мешало бы контролировать, из-под поросшей травой почвы тоже иногда способен вылезти кое-кто не слишком дружелюбный…
Изменить восприятие — не руку с трибэшником поднять. Посложнее работенка. Поначалу как бы слепнешь, и это самый опасный момент. Однако в первые минуты боец находится под защитой тех, кто еще не выбрался из десантного глайдера. Это в реальности. А здесь, в имитаторном классе, просто нечего бояться, основная часть упражнения еще не началась. Однако привыкать бояться надо уже в имитаторном классе. Во всяком случае, инструктор именно так утверждает. Целее будете, дамы и господа, кол вам в дюзу…
Кирилл сделал ментальное усилие, и краски вокруг поблекли. Этакий почти черно-белый мир… Зато начинаешь замечать любое движение, даже самое мельчайшее. Впрочем, в реальном бою бойцу помогает персональный тактический прибор, с ним будет проще.
Пока вокруг шебаршилась мелочь пузатая, обитатели самой планеты, которых в планетной реальности не существовало, но которые могли бы существовать, если бы Единому не пришло в голову оставить этот шарик без биосферы. Видимо, программисты стремились ужесточить курсанту условия боя…
Местное светило висело низко на юго-востоке, но чтобы найти его, приходилось приложить определенное усилие — ведь это оранжевое солнце, как и на Земле, в скоростных координатах схваток было практически неподвижно.
Кирилл поискал и старбол, но тщетно. Видимо, без этого солнечного помощничка сегодня решили обойтись. Что ж, нам будет только попроще…
Справа, в зарослях, напоминающих кусты боярышника, странно шевельнулась листва. Правая рука самостоятельно (спецы говорят «инстинктивно») дернулась в ту сторону, мгновенно переместилась сетка прицела. Выстрел… Голубая молния вонзилась в заросли.
Донесся тоскливый, быстро затихший рев…
В западном секторе обзора загорелась цифра «один». Впрочем, Кирилл тут же перестал ее видеть, поскольку она была неподвижна.
Зато сам он двинулся, медленно, осторожно, к северу.
Все окружающее тут же четко прорисовалось на фоне неба, но через мгновение-другое монотонность сделала видимое невидимым.
Однако не всё.
Прямо из густых зарослей, оставшихся за спиной, выросла пятиметровая туша, потянулась к лакомой фигурке корявой лапой.
Правая рука метнулась вверх, перегнулась через плечо, в сетке прицела возник бронированный лоб, через мгновение развороченный голубой молнией. Ноги солдата выполнили свою боевую задачу, унеся Кирилла влево, а еще через мгновение туда, где он только что находился, завалился десятитонный труп.
Почва под ногами дрогнула.
И пошло-поехало.
Движение… рука… выстрел… ноги… Десять секунд передышки… Движение… рука… выстрел… ноги… Десять секунд передышки… Движение… рука… выстрел… новое движение… левая рука (дьявол, упражнение-то на обе руки!… но второй трибэшник уже на месте)… выстрел… ноги… Пять секунд передышки… Два движения с разных сторон… правая и левая… два выстрела… ноги… Пять секунд передышки…
Снова и снова.
Опять и опять.
Три движения… три выстрела (третий — снова правой, успевшей переместиться)… ноги… Три секунды передышки.
А потом движения и выстрелы, руки и ноги слились едва ли не в единое целое. Голова в этом не участвовала — мысли бы просто не поспели за изменениями окружающей обстановки.
Поэтому Кирилл мог спокойно восхищаться собственной работой. За три месяца обучения не всякий достигал подобных успехов. И сейчас вполне можно было на параллельном уровне заняться «полуторами извили…», живущими в голове Мити Гмыри!…
Кирилл прикинул подходящий путь, по которому надо будет выйти в операционную систему лагеря, чтобы не привлечь внимание капрала-инструктора. Много времени на создание триконки не потребуется, раз-два и готово…
Однако он явно переоценил свои способности.
Над головой уже нависла разверстая пасть, а руки еще работали с предыдущими целями, и посторонние мысли сделали их чуть более медленными, чем требовалось…
Руки не успели. И пасть сомкнулась. Но ощущение входящих в тело гигантских зубов не стало последним.
Оказалось, что вокруг темнота. Оказалось, что руки и ноги не могут больше шевельнуться, но Кирилл принялся воевать с собственным телом, пытаясь вскочить и убежать, и вскоре выяснилось, что он не Кирилл Кентаринов, а кто-то другой, потому что Кирилл Кентаринов — парень достаточно сдержанный и никогда бы не стал вопить столь ужасным голосом, а этот тип вопил, вопил и вопил, дергался и дергался, пытаясь порвать стальные путы, схватившие руки, ноги, талию и потерянную шею, и, кажется, путы уже вот-вот не выдержат, но тут в правое бедро острым жалом впилась вылетевшая из зарослей гигантская пчела, и наступившая тьма избавила его от этого кошмара…
16
Роту на сегодняшнем утреннем разводе построили иначе, чем обычно. Курсанты образовали каре, в центре которого стояло Его дерьмочество. Было оно непривычно радостным и торжественным.
— Курсант Кентаринов!
— Я!
— Выйти из строя!
— Есть!
Кирилл, оттягивая носок, прочеканил по плацу целых четыре шага, когда до него вдруг дошло, что он не знает к какой стороне каре повернуться лицом. И едва не споткнулся. Замер на мгновение. Вот ведь гадина! Нет бы дать команду «Ко мне»…
Однако времени на долгие размышления не было: Дог ждать не станет. В любом случае засветит наряд вне очереди… Поэтому Кирилл остановился прямо перед капралом.
— Рота, смирно! — рявкнул тот.
По каре прошел шорох привычных движений.
— За проявленные мужество и героизм в бою с врагом объявляю курсанту Кентаринову благодарность!
Кирилл опешил.
— Ну же, курсант? Как нужно отвечать по уставу?
— Служу человечеству! — рявкнул пришедший в себя Кирилл.
И обнаружил на месте Гмыри белую стену.
Моргнул. Раз, два… И понял: не стена перед ним — потолок. А сам он пребывает в лежачем положении.
Где-то в отдалении негромко и переливчато звякнуло.
Кирилл попытался шевельнуться, но не смог: руки, ноги, талию и шею кто-то держал. Тогда он попытался двинуть глазными яблоками. И тоже не смог. Кажется, глаза его не слушались. Полежал немного, собрал все силы и попробовал снова.
На этот раз получилось. В поле зрения находилось немногое, но и этого хватало, чтобы понять — он на больничной койке. Наверное, Стерва Зина отправила в лазарет, к Доктору Айболиту. Или Мама Ната… Но что же произошло?
Поблизости послышались быстрые шаги. Где-то прошелестело, и в поле зрения появилось миловидное личико. Девичье. Или нет… как там… метелкино?… Ага, метелкино! Вздернутый носик, алые губки, кудрявые рыжие волосы, прикрытые белой шапочкой…
Ничего себе, Доктор!… И вообще, с каких это пор в приюте завелись медсестры?
— Где Айболит? — прошептал Кирилл.
Алые губки разжались.
— Ничего, больной, поболит и пройдет…
«Она поняла только „болит“, — сообразил Кирилл. — Что такое у меня с голосом?»
Медсестра исчезла из поля зрения. Послышалось легкое гудение, и в мозгах Кирилла словно ветерком подуло. Потом он почувствовал, как получили свободу ноги, руки, талия и, наконец, шея.
— Айболит где?
Медсестра вновь наклонилась над Кириллом. На этот раз она расслышала сказанное.
— Айболит?… Профессор вас уже осмотрел. Все будет в порядке.
— Профессор?… Разве я не в приюте?
— Вы находитесь в госпитале тренировочного лагеря номер четыре Галактического Корпуса.
Голова была словно чужая.