Денис сразу решил целиться на экономический профиль. По совету одного из кураторов программы он получил аккредитацию независимого журналиста на не помпезную, но представительскую конференцию посвященную нефти.
— Нефть, которая стоит десять долларов за баррель — это аномалия. Так что жди новых движений на рынке, — напутствовал куратор тогда Дениса и, засмеявшись, добавил — кроме того, Дэн, на таких мероприятиях лучшие в городе фуршеты с хорошей выпивкой. Можно и перекусить, и с нужными людьми познакомится.
И вот именно на фуршете к нему подошёл какой-то изрядно поддатый старичок в безукоризненном костюме (за эти две недели Денис стал замечать разницу между костюмом офисного работника и миллионера).
— Молодой человек, вижу — вы из России, а значит водку пьете. Не составите ли компанию старику, а то пить водку в одиночестве это, знаете ли, не дело.
Несмотря на полушутливый тон фразы, старик выглядел очень грустным. Самое интересное, что фраза была сказана по-русски с небольшим акцентом, но на соотечественника старик похож не был.
— А как вы догадались, что я из России? — не нашел ничего лучшего спросить Денис
Старик рассмеялся.
— Поживете здесь годик-другой, станете вас, русских, за сотню метров из толпы выделять, — ухмыльнулся дедок, но, заметив, как от его слов Денис нахмурился, примирительно добавил. — Не злитесь, в молодости быстро адаптируешься. Через год вас уже никто не отличит от американца в третьем поколении. Я, хоть и рожден в США, но моя мать русская, так что вроде бы земляк.
— А отец, американец?
— Нет, серб, хотя кто здесь американец? Страна эмигрантов. Так вы пьете водку?
— Да.
Даже спустя годы, Денис, вспоминая тот разговор, не мог понять, с кем тогда он общался. Новый знакомый, назвавшийся Сергеем Петровичем, внимательно слушал его юношеский пафос, когда Денис рассказывал о работе в газете, о мечтах стать журналистом. Слушал, кивал, немного подтрунивал, но взгляд все равно был задумчивым и отрешенным. Вдруг он сменив тему разговора, заметил.
— Они решили бомбить Белград весной.
Денис, уже изрядно приняв на грудь, медленно соображая, пытался понять, к чему это Сергей Петрович говорит о бомбежках.
— Кто они?
— Не важно кто. Посмотришь, — глаза Сергея Петровича загорелись. — А знаешь, что Денис, ты мне нравишься. Меня в молодости напоминаешь. Мой тебе совет: бросай ты журналистику, это такое же грязное дело, как и политика.
— Как бросать? — очередная смена темы опять озадачила затуманенный алкоголем мозг Дениса. — Я же в… Ну… Я тут в Америку приехал чтобы стажироваться.
— Америка страна возможностей. Через десять лет ты станешь циничным, когда поймешь, что журналисту приходится то и делать, что слушать вранье других и копаться в том, что ему не хотят рассказать. Ты в Нью-Йорке финансовом центре мира, так заработай денег и получи удовольствие от жизни. Ведь деньги это свобода, не так ли?
— Ну… да. Свобода — согласился Денис
— Тогда стань свободным.
— Но как?
— Сейчас расскажу.
И тогда Сергей Петрович объяснил, что весной будут бомбить Югославию. Что после этого новая валюта евро упадет процентов сорок, поскольку целью этой войны будет снижение нарастающей экономической мощи Евросоюза. Поэтому европейская валюта будет дешеветь, так же как и акции европейских компаний и тот, кто сыграет на понижение евро, станет мультимиллионером. А потом будут еще войны — уже за нефть, почему они будут не важно, но такая цена на нефть не останется.
— Прогнозы конечно масштабные, но я точно не стану мулдьтимиллионером даже зная все это, — вздохнул Денис — Имея в кармане три сотни баксов и российский диплом журналиста шансы мои близки к нулю.
Алкоголь притупил способность адекватно мыслить и его совсем не удивило, что на дворе ноябрь, а этот русский серб знает о войне через почти полгода.
Сергей Петрович взял со стола салфетку, достал из кармана золотой Паркер и написал на салфетке номер телефона.
— Позвони по этому телефону завтра, тебя возьмут на работу, а там… там, все от тебя зависит. А теперь мне пора. Удачи тебе в Америке, сынок.
На следующее утро, он сидел перед телефоном, смотрел на салфетку и размышлял не был ли вчерашний разговор обычным трепом подвыпившего дедка у которого к старости бродят в голове сумашедшие идеи. И все-таки он набрал номер.