— Нет, не нравится.
— Вот именно. Запомни — заниматься в жизни нужно тем, что тебе нравится, только тогда она пройдет интересной. А взрослые об этом забывают. Ладно, спать пора — завтра в школу.
— Но я не хочу в школу, ты же сам только что сказал…
— Пока ты ребенок, — перебил отец, — тебя заставляют делать то, что не очень хочется. Но когда ты взрослый, это означает, пришло время самому решать, чем заниматься. Ребенком будешь недолго, а вот за остальную жизнь отвечаешь только ты.
— Ну все, можно выходить, — вырвал Алеска из воспоминаний голос лейтенанта.
По аэродрому ветер гонял снежную пыль. На вертодроме, этом пятачке в стороне он маршрутов больших лайнеров, не было ни души. Два исполина Ми-8 словно спали, не обращая внимания ни на ветер, ни на прибывших гостей.
— Вон терминал, видите? — Влад показывал в сторону широкого голубого здания, сверкающего привычным для аэропортов арочным стеклянным фасадом, — вам туда. Если бы полет был плановый, аэропорт прислал бы транспорт, а так пешком придется.
— Не страшно. Тут идти-то минут десять, — Алекс взял протянутую Владом сумку. — Спасибо за такую быструю доставку. Машина, конечно, зверь… не знал, что вертолеты больше 250 километров в час топят.
— Ну, нам не сложно, делов-то на полчаса. Ладно, мне надо отсюда по-быстрому улетать, полет-то несанкционированный заранее. Мы ведь в Иркутске своим аэродромом пользуемся. Понятно, что шуметь на меня особо не будут, но у них тут есть один занудный тип. Хорошо, что заправка не нужна, а то слушал бы его рассказы о том, что международный аэропорт — это не стоянка под супермаркетом. Ну а вам, счастливого пути, — с улыбкой, протягивая сумку с видеокамерой, сказал Влад.
Он ловко запрыгнул в кабину, лопасти завертелись практически сразу после того, как захлопнулась дверь. Видно было, что лейтенант хотел как можно быстрее покинуть вертодром. Железная птица плавно оторвалась от земли, развернулась, направив свой острый хищный нос в сторону, откуда они прилетели. Алекс проводил взглядом плавно набирающую высоту машину и направился к голубому зданию, напоминавшему всем большими буквами на крыше, что они находятся в Иркутске.
Если бы не пронзительный ветер, то прогулка до терминала была бы даже приятной, но пространство аэродром хорошо продувалось и Алексу пришлось поверх шапки натянуть капюшон куртки. Стало намного комфортней шагать, но из-под капюшона он не услышал, как сзади догнал электрокар. Резкий, хоть и негромкий звук сигнала заставил подпрыгнуть от неожиданности.
Алексей повернулся. В небольшом электрокаре за рулем сидел парень лет двадцати в ушанке с опущенными по такой погоде ушами. Его голубого цвета телогрейка с какими-то нашивками на груди не производила впечатления слишком теплой, но из под нее выглядывал высокий толстый воротник серого свитера, который и спасал своего хозяина от этого пробирающего до костей ветра.
— До терминала? — голос парня оказался звонким.
— Да.
— Садись, подброшу, чего по такому ветру пешком топать!
Алекс уселся рядом с водителем, и электрокар не спеша покатил к зданию терминала.
— На Августе прилетел? — парню явно было скучно.
— Ага.
— Толковая машина, максималка 280, крейсерская 260 километров в час.
Парень явно относился к тому типу людей, для которых помолчать хотя бы пять минут было физически невозможной задачей.
— В пятибаковой версии под тысячу километров дальность полета, — парень продолжал выдавать свои энциклопедические познания о летной технике.
— Слушай, а не скажешь где у вас тут можно камеру продать быстро, — перебил его Алексей, — а то денег после отдыха на Байкале на билет до Москвы не хватит. Слишком уж хорошо отдохнул, хоть авиастопом едь.
Наступила пауза.
— Ну, так как-то сразу не скажу, — растеряно сказал фанат авиатехники.
Вопрос Алексея явно выбил его из потока мыслей о достоинствах 109-й модели вертолетов Augusta. Алексею даже показалось, что в мозгу собеседника сейчас как в компьютере идет перезагрузка на новую тему беседы. На лице собеседника прямо отражался весь этот процесс: глаза смотрели в одну точку вперед, мимика выражала застывшее лицо погруженного в себя человека. Но это продолжалось секунды. С лица пропала сосредоточенная отрешенность и функция разговора у водителя заработала в прежнем пулеметном режиме.
— Ха, шутник. Авиастопом. Слово ж кто-то придумал, — затараторил водитель. — А что за камера? Дорогая? Я вообще не знаю, где сдать можно. Может, на радиорынке, так сегодня четверг — он не работает. Если предмет стоящий — можно с грузовиками договориться. Че скажешь?