На Парк-авеню прозвучал клаксон такси; засвистели, заскрипели пневматические тормоза восемнадцатиколесной фуры. Сквозь полупрозрачные занавески, висевшие под плотными бархатными шторами, просачивался утренний свет, в его лучах плясали пылинки. Поднос, доставленный в номер из ресторана, завален нетронутыми тостами, наполовину съеденной яичницей, ошметками бекона, кусочками жареной картошки. Серебряный кофейник и фарфоровая чашка стоят на краю стола, комнату наполняет аромат кофе, кофейник блестит на солнце.
Кровь Торреса потихоньку вылилась из его простреленных груди и головы, застыла лужами, пропитала ковер.
Снова закричал, заплакал ребенок.
В голове Кейт за долю секунды пронесся огромный объем информации. Ей, конечно, было известно про жену Торреса, умершую несколько лет назад от осложнений после рядовой хирургической операции. Но это устаревшие сведения.
Кейт ничего не знала об этой новой женщине и о ребенке. Конечно, она навела кое-какие справки: в какой гостинице, в каком номере, сколько телохранителей, где они расставлены, когда меняются. Конечно, спланировала эту операцию: как из округа Колумбия тайно добраться до Нью-Йорка, от вокзала доехать до места назначения, как потом избавиться от оружия и незамеченной убраться из отеля.
Но оказалось, она была ленива, нетерпелива и вообще отнеслась к делу халатно. Не навела надлежащие справки, не довела до конца сбор необходимой информации. Не вызнала все, что следовало вызнать.
И вот вам, пожалуйста, — сюрприз! Молодая женщина стоит в дверях спальни номера люкс в отеле «Уолдорф-Астория», повернув голову в ту сторону, откуда доносится плач ребенка, не в силах справиться с непреодолимым материнским инстинктом, стремлением успокоить своего младенца. Не ведая, что, разорвав визуальный контакт с Кейт, перерезав эту нить человеческого взаимопонимания, созданную их встретившимися взглядами, дает Кейт возможность совершить самое худшее, что она когда-либо делала в своей жизни.
Да, это была вина Кейт. Ее неспособность тщательно спланировать дело. Именно поэтому ей придется завтра утром шагать в кабинет своего куратора и подавать рапорт об отставке.
В соседней комнате опять заплакал ребенок. И Кейт нажала на спусковой крючок.
Кейт смотрит на сахарницу, думает о спрятанном в ней микрофоне. Всего два часа назад она находилась в миле к северу отсюда, по ту сторону реки, обсуждая детали своей сделки с Хайденом. И вот она здесь, приводит этот план в действие.
Это вовсе не входит в условия сделки — засадить этих двоих за решетку или даже участвовать в их аресте. Ей просто нужно заставить их во всем признаться, чего она уже почти добилась. А завтра ей предстоит перевести двадцать четыре миллиона евро на счет секретного фонда, используемого для финансирования тайных операций в Европе. Одну из которых предстоит проводить ей самой.
— Тебе нужно что-то получить от Декстера, чтобы иметь доступ к твоей половине этих денег?
Джулия кивает. Но одного кивка недостаточно.
— Что именно?
— Мне нужен номер счета. У меня есть имя пользователя и все пароли, но нет номера счета.
Декстер тоже кивает. Время пришло. Он сует руку в карман пиджака, достает листок бумаги. Но Кейт перехватывает его руку.
Он удивленно поворачивается к ней. Все пребывают в некотором замешательстве, не понимая, что происходит. Даже сама Кейт поражена этим своим неодолимым порывом, стремлением все всем простить. Противостоять ему просто невозможно. Она отлично понимает, что это из-за беременности Джулии, отчего она из чудовища и мерзавки превратилась в достойную сочувствия героиню романа. Вот так. И теперь Кейт болеет за Джулию, а не против нее. Ну в основном.
Левая рука Кейт вцепилась в запястье Декстера, а у него в пальцах зажат этот клочок бумаги. Правой рукой она подхватывает сахарницу и высыпает ее содержимое на стол. Большим и указательным пальцами подцепляет жучок-передатчик и поднимает его повыше, чтобы все видели. У всех брови лезут на лоб.
Кейт роняет передатчик в свой бокал с вином.
— У вас есть одна минута, — говорит она. — Может быть, две.
Глаза Джулии мечутся между передатчиком в бокале Кейт и листком с номером счета в руке Декстера. Кейт аккуратно переворачивает свой бокал, выливая на скатерть вино вместе с утопленным передатчиком. Создает таким образом причину, оправдание, почему эта штука внезапно перестала функционировать.
— Деньги эти вы не получите, — говорит Кейт. Темно-красное вино уже пропитало скатерть насквозь, его потеки расползаются во все стороны. Та же самая картина, как в «Уолдорф-Астории». — А если поспешите, то ваша свобода останется при вас.