Ему никто не ответил, подошедший человек в белом комбинезоне, только ввел ему в вену какой-то препарат, отчего Климов словил если не приход, то что-то похожее, в глазах замерцали разноцветные пятна, сознание одновременно поплыло и в то же время оставалось четким.
— Начинаем…
На голову опустили этот колпак со сложной электронной начинкой, а перед глазами поместили экран, на котором так же замерцали какие-то картинки. Это на некоторое время снова спровоцировало у него провал в восприятии реальности, а когда вновь пришел в себя услышал вполне русскую речь, чистую без тени акцента…
— … Антон ты решил вернуться на Родину, чтобы защитить ее от врагов… засевших в Московском Кремле… ты хочешь…
Снова замерцал видеоряд, на экране быстро сменяя друг друга появлялись фотографии различных политических и военных деятелей. А вкрадчивый голос продолжал что-то вещать и создавалось впечатление, что это голос самого Климова, его желания, его цель…
Неожиданно сильно тряхнуло, аж подбросило. Раз, другой. Столик с ноутбуком упал, с криком салился вкрадчиво нашептывающий ему текст гипнотизер. Что-то заскрежетало, звонко лопнуло зеркало, за которым действительно обнаружилась небольшая комната, правда пустая. Свет, ярко вспыхнув в плафонах, погас, в голове Климова в этот момент словно граната взорвалась, и он отключился… но как-то странно ибо так как ощутил себя парящим словно в невесомости и одновременно летящим со сверхсветовой скоростью.
Бам!
Снова вспышка и Антон открыл глаза.
— Что за черт?.. — пробормотал он непослушными губами обнаружив себя в… где-то.
Деревянные досочки на стенах с обшарпанной краской неопределенного цвета. Тусклый свет даже на вид старинной лампы и какой-то неровный, то ярче светит, то тусклее. Над головой нары с деревянным набором или что-то вроде этого. С трудом повернув голову, увидел иллюминатор и сумрак за ним.
— Где я?.. — прохрипел он.
— Ну ты даешь Михаил Антонович! — послышался веселый голос, и в следующий момент сверху показалась голова молодого мужчины с пижонскими усиками. — На корабле, где же еще⁈ Но так пить ты заканчивай, а то еще немного и имени своего не вспомнишь!
«Какой еще Михаил Антонович если я Антон Михайлович?» — все еще плохо соображая, подумал Антон и провел правой непослушной рукой по лицу, чтобы хоть немного разогнать кровь и избавиться от поганого ощущения, что у него вместо лица маска.
Но рука так и застыла в районе рта.
— Что за черт? Откуда у меня усы? Терпеть не могу эту волосню на губе…
Провел языком по зубам и попытался резко принять сидячее положение, ибо зубы оказались не его. Не тот профиль и пломба отсутствовала.
Попытка сесть почти удалась, вот только в глазах от резкого движения потемнело и, наверное, все это вместе что-то сдвинуло в голове. Внутри черепа словно очередная свето-шумовая граната рванула.
— М-м-м… — схватившись за голову обеими раками, застонал Антон, падая обратно на подушку, едва удержавшись, чтобы не заорать в полный голос.
Сверху спрыгнул сосед по каюте.
— Что с тобой, Михаил⁈ — спросил он обеспокоенным тоном.
— Все… в… порядке… — раздельно ответил Антон, только что осознавший, что он теперь действительно Михаил Антонович Климов и плывет на пароходе во Францию в составе Экспедиционного корпуса русской императорской армии.
«Ну хоть звание идентично — капитан, — отстраненно подумал он, параллельно вспоминая, что так звали брата прадеда, который погиб как раз во Франции в одной из случившихся там мясорубок. — Хотя нет, он штабс-капитан, а это… на ступеньку ниже, старлей на наши деньги. Или нет… это штабс-капитан — капитан, а капитан — это по-нашему майор. Вот блин нагородили херни с званиями!»
— Точно? — не отставал сосед, оказавшийся штабс-капитаном Гуманюком Иваном Петровичем, с совсем уж здоровенными усами, как у Буденного кои ему совсем не шли. — А то ты побледнел весь… белее простыни стал…
— Нормально. Все прошло…
Наверное, сосед и дальше бы докапывался, но тут дверь в каюту открылась и внутрь о чем-то весело болтая валилось еще два офицерских тела.
1
— Пойду, свежим воздухом подышу… — сказал своим соседям Антон и накинув китель, на котором над белым значком мальтийского креста на левом кармане, а сверху на банте болтался одинокий крест с мечами, покрытый красной эмалью, и поспешил покинуть каюту.
Ему требовалось пережить и осмыслить все с ним произошедшее в одиночестве, чтобы никто не доставал пустыми разговорами во время которых мог сорваться и наговорить того, чего говорить не следует тем самым испортив отношения.