Ведь такой шанс представился Белому, одному из лидеров либерального движения, коего выбрали не то мэром, не то губернатором, и что же? Разжирел как свинья за считанные месяцы, а потом и вовсе поймали за руку со взяткой, как мелкого мошенника. Ведь знал же, что за ним будут следить особенно тщательно и ему нужно быть святее Папы Римского, но все равно не удержался от соблазна хапнуть.
В какой-то момент заведенная толпа смешалась с русскими солдатами и полк сбившись с шага вскоре встал. Солдат угощали сигаретами, дарили шоколад, печенье. Откуда ни возьмись, появились ведра и кувшины с вином, сидром, и вот уже солдаты утоляют жажду. А кое-где француженки уже обвивают нежными руками крепкие шеи русских солдат и раздаются звуки поцелуев. Солдаты теряются, но все же отвечают полной взаимностью.
Особенно активно француженки вешались на солдатах первой роты первого батальона, прозванной ротой великанов, ибо туда отобрали солдат с ростом в пределах ста восьмидесяти сантиметров, в то время как средний рост солдат составлял сто семьдесят сантиметров плюс-минус и больше в минус, чем в плюс.
Кинулась и на Михаила какая-то француженка, но он ее мягко перехватил и не дал состояться поцелую, перенаправив на ближайшего солдата.
— Право слово, что вы ведете себя как бука, Михаил Антонович?! — поручик Бодько, опьянев от происходящего, да и винца хлебнуть успел, и оттого позволившей себе несколько фамильярное обращение.
Самого Василия, как и еще пару младших офицеров четвертой роты еще одного поручика и подпоручика, молоденькие француженки зацеловали так, что на лице «живого» места от «ран» не осталось, все заляпано «кровью» помады.
— Французский насморк не хочу подхватить, господин поручик, — с ироничной усмешкой ответил Михаил Климов. — Кто их знает, кем они работают? Может это проститутки из ближайшего публичного дома? Не забывай, город портовый и тут их много как нигде и сношаются они с моряками со всего света пропуская через себя минимум по десятку клиентов в день! А так поцелуют и у тебя сифилис или гонорея, или все сразу. Согласись обидно обзавестись сими срамными болезнями, даже не трахнув как следует ни одну из них.
Поручик сначала вылупился на Михаила глазами по пять рублей от изумления, потом до него дошла вся опасность и от следующей желающей его поцеловать мамзели, он принялся отбиваться руками и чуть ли не ногами, между делом пытаясь лихорадочно оттереть носовым платком с лица помаду.
В конце концов французов удалось оттеснить и полк продолжил марш. Так, провожаемый ликующим населением, бригада прибыла в расположенный рядом с Марселем лагерь Мирабо, обнесенный каменной стеной с массивными железными воротами.
Но если кто-то подумал, что на этом все закончится, то нет, не прошло и часа, как горожане буквально осадили лагерь словно вражеское войско. Словно бомбы через стену полетели сначала все те же треклятые букеты, а за ними корзины со всякой снедью. Потом и вовсе марсельцы пошли на штурм, откуда-то взяли лестницы и приставив их к стенам ползли наверх откуда передавали вино и пили сами.
Продолжался этот бардак порядка часа, пока наконец подоспевшие полицейские не оттеснили всю эту восторженную до помешательства братию, что перепилась собственного вина от стен лагеря, дав наконец солдатам нормально устроиться в бараках-казармах и отдохнуть.
Для офицеров естественно подготовили условия получше.
— Сегодня и завтра отдыхаем, — сказал генерал Лохвицкий. — Сегодня только разгрузят наши пароходы, а завтра имущество загрузят на паровозы…
Все понятливо кивнули. Помимо солдат везли всякое имущество бригады вплоть до собственных полевых кухонь.
Офицеры поняли генерала об отдыхе весьма своеобразно и начиная от поручика и выше, тут же всем скопом свалили в Марсель, где устроили грандиозную попойку в «старом квартале».
Климов, видя такое дело, тоже выбрался в город, подумав: «При желании можно свалить хоть сейчас…»
Искушение было велико, но делать это именно сейчас не стоило. Без значительных средств далеко не убежишь, а идти на дело, когда полиция на усиленном режиме службы верх безрассудства.
Бухать с остальными Михаил не стал и осмотрев доступные достопримечательности до сумерек, вернулся в лагерь, где оказался самым старшим офицером если не считать заявившегося в лагерь военного агента Игнатьева Алексея Алексеевича с каким-то кавказцем в звании ротмистра, что пытались наладить кормежку личного состава.