В окопы Первой мировой, или как сейчас говорят: Великой войны, защищать лягушатников ему хотелось попасть еще меньше, чем в окопы СВО. Там хотя бы бронежилеты выдавали, а тут кроме каски Адриана из жести в полмиллиметра толщиной ничего не светит и придется ловить пули голой грудью.
«Или выблевывать легкие из-за горчичного газа, он же иприт, или хлора», — подумал он, поморщившись.
Невольно вспомнились слова отца, что на самом деле вся эта СВО началась не только и не столько для защиты жителей Донбасса от фашиков (восемь лет утирались, позволяя фашикам глумиться над людьми и ничего, а тут вдруг подорвались и как давай защищать), сколько из-за пиндосовских биологических лабораторий. Видимо разведка получила данные, что там приготовили что-то совсем забористое и готовы выпустить как-бЭ случайно из-за типО аварии, как это сделали с коронованным вирусом в Китае, где все произошло дескать по халатности сотрудников. Тем более что делали так в Окраине уже не раз. Сколько вспышек атипично протекающих казалось бы хорошо знакомых болезней произошло у соседей, что очень плохо поддавались лечению?..
Но тогда следовало бы и в других странах лаборатории разгромить, в Казахстане, Грузии, Армении, Азербайджане, Таджикистане и Узбекистане.
«Или там пока для нас не так все страшно в плане биогенной опасности из-за отсутствия в тех странах достаточного количества подходящего биологического материала для натурных испытаний? Ведь русских оттуда большей частью в девяностые выгнали ногой под жопу, а те что остались полной картины не дадут, да и слишком подозрительно будет если заболеют лишь русские, а автохтоны — нет…» — подумалось ему.
Встряхнув головой, прогоняя сейчас неактуальные мысли, Климов пытался понять, что ему делать в данный момент.
«Попробовать свалить и с этой войны? — подумал он. — А как?»
Выпрыгнуть с борта, даже ночью не вариант. Заметят и выловят. Да и нет смысла рвать когти в данном регионе. Слишком уж тут… не здорово во всех смыслах этого слова. Подцепить лихорадку или еще какую дрянь раз плюнуть, а лечат тут прямо скажем посредственно. Да и средств нет, чтобы тут же убраться куда подальше в более цивилизованные места. Это в будущем тут рай для отдыхающих, а сейчас та еще жопа мира.
«Во Франции? — обозначил он в мыслях следующую возможность побега. — Уже реальнее…»
Там, особенно в Париже пригляда за офицерами не будет, ну как же, типа честь, долг и все такое прочее, дескать лучше сдохнуть, но не посрамить чего-то там. Антон хоть и имел дворянские корни, но для него это осталось пустым звуком, не проникся. Хотя видел и таких, что узнав о соей дворянскости начинали изображать из себя не весть что, выглядело глупо и противно.
«Останется только раздобыть достаточно бабла и можно делать ноги в ту же Америку, будь она неладна. Пистолет есть, грабанем банк и вауля! Я свободен, словно птица в небесах!..» — повеселев от найденного выхода и в общем-то принятого решения, спел мысленно строчку из песни Кипелова Климов.
Личное оружие у офицеров имелось. У реципиента так и вовсе два ствола в чемодане заныкано. Один табельный револьвер — «наган» 1895 года, а второй «маузер» С-96 — трофей, так что можно с двух рук палить!
Мысль пойти на преступление — ограбление, не вызывала у него ни малейшего внутреннего отторжения. Лягушатники (и не только они) по факту грабили Российскую Империю, через продажных чинуш продвигая свои проекты по завышенным и невыгодным ценам, так что это будет где-то даже справедливо если часть награбленных средств вернется в руки одного из ее подданных.
А в США найдет чем заняться, тем более что общие вехи развития ему более-менее известны, так что не пропадет.
— Господин штабс-капитан…
Кто-то тронул Антона за плечо.
— А? Что?! — развернулся он и увидел перед собой поручика Василия Бодько.
Тут он осознал, что его окликали несколько раз новым именем, да он не отреагировал.
«Надо забыть свое старое и перестраиваться на новое, — подумал он. — Теперь я не Антон, а Михаил».
— Прошу прощения… — смутившись, произнес поручик.
Но его можно понять, совсем молодой парнишка, и двадцати нет и еще не принимавший участия в боевых действиях.
— Говорите, господин поручик.
— А что за песню вы напели?
«А я ептыть вслух это пел?! — мгновенно покрылся холодным потом Михаил, потому как если песню спел вслух, то и остальные свои мысли мог озвучить, а это уже даже не залет, а… перелет. — Надо себя лучше контролировать».