Есть было очень неудобно. Приходилось задерживать дыхание, отодвигать маску, кусать паёк или делать пару глотков воды, снова натягивать маску так, чтобы не задохнуться.
Доев свою порцию еды, я очередной раз посмотрел на часы. В общей сложности мы пробыли на этом складе целый час. А это значит, что до прибытия на Землю у нас осталось двадцать семь часов. А ещё, это значит, что нам необходимо искать уже новые кислородные баллоны, так как эти уже были наполовину использованы.
Высказав Элиз все свои мысли по этому поводу, с которыми она, конечно же, согласилась, я встал сам и помог встать своей помощнице на ноги.
– Ну как? Не болит? – уточнил я у неё.
– Нет, будто и не было царапины, – её голос звучал более радостным, чем до этого.
– Тогда пойдём, - сказал я и взял в руки свою трубу, которая весь этот час блокировала дверь, чтобы сюда не смогли пробраться псевдопауки.
Мы выключили свои фонари, и я толкнул дверь, которая легко поддалась, и посмотрел в образовавшуюся щель в темноту коридора. Я старался отметить хоть какое-то движение, дополнительно прислушиваясь как к тому, что происходило в коридоре, так и к самому себе. Внутренние ощущения говорили, что там никого не было, но я решил ещё немного подождать.
Но не увидев какой-либо угрозы и ничего не услышав, я пошире открыл дверь и протиснулся через получившийся проём, не переставая ни на секунду вглядываться в темноту. Элиз повторила мои движения. И только убедившись, что в коридорах действительно уже никого нет, мы снова включили свои фонари.
Под этот тусклый свет фонарей мы с Элиз продвигались по тёмным коридорам космического корабля, продолжая идти в сторону рубки управления. Сейчас, когда не было нападавших на нас псевдопауков, глухие звуки наших шагов отражались от стальных стен, словно громкий шёпот призраков прошлого.
Мой разум, и я уверен, что разум Элиз тоже, рисовал в безграничной тьме за пределами светового круга фонарей новых неизвестных монстров. Любые очертания в тени казались этими новыми монстрами, которые держались на расстоянии от нас, будто боясь этого тусклого света наших фонарей, ожидая, пока они погаснут, чтобы поглотить в свои чёрные объятия.
Мысль, что в этой чернильной пустоте скрывается нечто более ужасное, чем простая пустота космоса, не давала мне покоя. Даже эти псевдопауки, напавшие на нас до этого, были созданиями из кошмаров. И это никакое не преувеличение. Всё странное и страшное, что сейчас происходит на нашем корабле, – это результат различных фобий нашей команды.
Мун Сильвер, уже мёртвый инженер систем жизнеобеспечения как раз страдал арахнофобией. И даже после его смерти, эти чёрные, будто вырванные из самих глубин космоса, пауки не переставали преследовать нас. Тех, кто осмелился нарушить их священный порядок темноты.
Каждый новый поворот коридора казался нам своего рода проклятием, задерживающих нас на одном месте и тратя драгоценные минуты на всматривание в густую темноту, которая создавала иллюзию, что стены коридора сжимаются, словно дыхание некоего чудовища, который жаждет поглотить нас и наши разумы без остатка.
Мы блуждали по коридору, будто искали дорогу в самом центре густого леса. Ты когда-нибудь оказывался в ситуации, когда гуляя по лесу, внезапно понимаешь, что не знаешь куда дальше идти? Тебе кажется, что ты всё время ходишь по одним и тем же тропам, замечаешь одни и те же ориентиры раз за разом. В такой ситуации сохранять спокойствие очень сложно.
А ведь это ещё одна распространённая фобия среди людей – гилофобия. В последние десятилетия она претерпела изменения и превратилась в очень интересную форму. Вместо леса, люди стали бояться потеряться в улочках городов, так как те стали настолько огромными, что заблудиться в них стало очень легко и быстро.
Вот и сейчас, мы столкнулись с подобной ситуацией. Мы уже поменяли два баллона с кислородом, и обратный отсчет на моих наручных часах показывает, что осталось двадцать четыре часа до прибытия на Землю. Как же мы могли блуждать по этим коридорам более пяти часов? Неужели нас как-то намеренно водят за нос? Ведь мы не могли заблудиться, не так ли?
– Что-то не так, Элиз, – сказал я своей спутнице.
Я видел, как она вздрогнула. Мой голос стал для нее неожиданностью, ведь за все пять часов пути мы не сказали друг другу ни слова и молча выполняли все необходимые действия по замене баллонов с кислородом.
– Давай потише, – шёпотом ответила мне Элиз.
– Хорошо. Но что-то не так, ты согласна? – продолжил я разговор, тоже переходя на шёпот.