– Помните… помните, что я пытался предупредить. Это не… не конец, это только начало. Он идет к нам, через тьму к звездам, неведомый и ненасытный. Надеюсь, что это сообщение дойдет до вас…
Я надиктовал всё, абсолютно всё, стараясь не упустить ни одной детали. И мне было уже не важно, посчитают ли меня полным психом. Но лучше пусть они узнают правду, чем будут гадать, что же случилось.
Я начал с того момента, как моя атазагорафобия завела меня в иллюзию того, что меня забыли на Марсе. Я рассказал, как наши индивидуальные фобии воплощались в реальность. Как фобии, смешиваясь друг с другом, влияли на всех нас при любой стрессовой ситуации. Псевдопауки, лужи блестящей крови на полу, острые края ткани скафандра. Я перечислил всё то невероятное, с чем столкнулся лично.
Указал на то, что материализованные фобии были одновременно и реальными, и нереальными. Высказал свои предположения как с этим можно бороться, как зацепится за нереальность происходящего.
Рассказал про смерти Муна Сильвера, Элиз Дюбуа и Фридриха Шнайдера всё, что знал. Не забыл упомянуть и про Новака Стоуна. Очень подробно описал его лицо с безумным взглядом и животным оскалом вместо улыбки, рассказал, как он выживал без кислорода в воздухе на протяжении нескольких часов. В общем, как я уже упоминал, старался рассказать как можно больше.
Проходя мимо остатков тела Муна Сильвера, нашего инженера по жизнеобеспечения, я мысленно поблагодарил его за идею с диктофоном.
После изложения истории всего, что произошло со мной, я решил надиктовать ещё всё то, что собираюсь делать в ближайшее время, прерываясь на те моменты, когда в воздухе очередной раз появлялось присутствие чего-то зловещего. Можете считать меня параноиком, но я не хотел рассказывать о своих планах, когда за мной кто-то наблюдал.
Поэтому, вернувшись снова в рубку управления, я почувствовал, как часть тяжкого груза свалилась с моих плеч. Мучительное чувство одиночества окутало меня, отражаясь от металлических стен корабля.
Быстро взглянув на наручные часы, которые уже показывали 2:58:34, отсчитывая последние часы существования корабля экспедиции Апоп, я подошёл к панели управления.
– Надо бы, наверно, вынуть тот токен, который я вставил, – сказал вслух я, так как темнота снова начала давить на меня.
Пока я шёл по коридору и надиктовывал всё, что знаю, страх перед темнотой и тем, что там могло скрываться, ушёл на задний план.
– Где моя отвёртка? – продолжал я разговаривать сам с собой. И вспомнил. – В глазнице Новака.
Подойдя к телу астронавта-пилота, я с отвращением посмотрел на размозженную моей трубоуй голову. Отвёртка лежала в луже перемешанных крови, осколков черепа и мозговых тканей.
Брезгливо двумя пальцами я потянулся к ней, стараясь не заляпаться в этой бурой жиже. От тела Новака исходил отвратительный запах, поэтому я задержал дыхание.
Так не должно было быть, он умер пару часов назад, разложение в обычном случае за такое время не доходит до такой стадии. Но его тело очень долгое время существовало, если можно так сказать, без кислорода, сжигая внутренние ресурсы. И если даже возобновить подачу кислорода, то это не смогло бы вернуть тело в прежнее состояние. Такие процессы необратимы.
Схватив отвёртку, я брезгливо вытер её об комбинезон Новака и отошёл немного в сторону. И только после этого снова начал дышать. Вдали от тела ужасный запах тоже присутствовал, но он не был таким сильным.
Подойдя к панели, я снова подцепил отвёрткой и открыл боковую крышку панели управления, засунул внутрь руку и отключил токен. Вытащил его и положил сверху на панель. Кто знает, может он ещё мне пригодится?
Как только я это сделал, на всю рубку оглушающе прогремел усиленный динамиками голос Мику:
– Зря стараешься, Василий. Это уже не поможет.
Р-ат
– Хошино? Зачем ты это делаешь? – спросил я, глядя куда-то вверх, откуда донёсся её голос.
– Ха-ха-ха! – неестественно засмеялась она. Её смех был сдавленный, будто выдавленный через силу, и голос был уже не таким искристым, как при личном общении. – Так я тебе и сказал…
Я не ослышался? Сказал?
– Кто ты?
– Догадался, что я не Хошино? – язвительно спросил он голосом Мику.
– Как тебя зовут?
– Тебе незачем знать моё имя. Да и какой в этом смысл?
– Но не называть же тебя Хошино? – сказал я, не найдя слов получше.
– Ладно, – немного помолчав, ответил мне женский голос с небольшим японским акцентом, с которым всегда разговаривала Мику. – В благодарность за то, что ты меня освободил от этого уже гниющего тела Новака, я назову своё имя. Меня зовут Р-ат.