Фотосистемой была снабжена телекамера, установленная внутри гондолы. Поле ее обзора примерно такое же, как и поле обзора научного наблюдателя. Ближайшее окружение аппарата фиксируется на ленту видеомагнитофона. По прибытии аппарата на дно телекамера включается; лента видеомагнитофона движется синхронно со звуковой дорожкой, на которую записываются пояснения членов экипажа. На поверхности лента вводится в телекамеру, работающую по замкнутому каналу, и все зарегистрированные на дне натурные данные просматриваются в той последовательности, в какой они представали перед фиксирующими системами подводного аппарата. Одновременно, с записью намечалось получать все те данные, без которых фото- или телепейзаж теряют для ученого всякую ценность, — курс подводного аппарата, время движения, скорость, то есть пройденный на дне отрезок пути.
И, наконец, такая задача, как отбор образцов коренных пород и осадочных отложений. Это поручалось гидравлическим рукам — манипулятору, снабженному рычажными захватами (надо сказать, манипулятор сконструирован не так уж безупречно). Ученым они давали возможность взять те образцы, которые покажутся им наиболее характерными для данной местности. Специальный контейнер-накопитель, прикрепленный к носовой части аппарата, позволял складывать их в последовательности поступления. Итак, у подводного аппарата имелись глаза, уши и даже мозг; теперь ему были приданы и мускулы!
Было разработано и еще одно техническое усовершенствование, которое предполагалось использовать на «Архимеде». До сего времени батискафу приходилось между двумя погружениями возвращаться в порт, потому что перезарядка аккумуляторных батарей, а также пополнение разных расходных запасов (чугунная дробь, бензин, масло, пресная вода и т. д.) не могли осуществляться в открытом море. Однако в данном случае возможность захода в порт исключалась ввиду большого расстояния до Понта-Делгада. Поэтому в Тулонском военном порту подготовили специальную, команду дозаправки, которая разместилась на борту «Марселя ле Биан».
Отныне «Архимед» мог производить четыре последовательных погружения с двухсуточными перерывами между ними для перезарядки в открытом море. Это был огромный прогресс. Что же до «Сианы» («SP-3000») и «Алвина», то с ними такой проблемы не возникало, так как и тот, и другой аппараты после каждого погружения поднимались на палубу своего обеспечивающего судна, где и проходили всю подготовку, необходимую для возобновления подводных работ.
Теперь на повестке дня оставался один вопрос — люди… Для обеспечения должной оперативности требовалось сформировать два экипажа: один — для пары «Архимед» — «Марсель ле Биан», другой — для пары «Сиана» — «Норуа». «Архимед» и «Марсель ле Биан» были быстро укомплектованы хорошо подготовленными и закаленными в подводных операциях военными моряками и нуждались только в небольшом пополнении инженерами и техниками от CNEXO, который обеспечивал работу аппаратуры подводной навигации.
Вторая группа состояла исключительно из сотрудников CNEXO. руководство ею было поручено Жану Жарри, а первой группой командовал капитан 3-го ранга де Фробервиль. Научный руководитель французской части программы Ле Пишон подбирал штат исследователей. Ему хотелось привлечь к исследованиям геофизиков, вулканологов, геологов и петрографов. Он отыскал их в Бретонском океанологическом научно-исследовательском центре, в Национальном научно-исследовательском центре (CNRS), на факультете точных наук университета в Монпелье. Бретонцам Ж.-К. Сибюэ и В. Ренару вменялось в особую обязанность обобщить данные о морском дне, полученные с поверхности судами «Жан Шарко» и «Д'Антрекасто» за время предыдущих исследовательских кампаний. Для участия в погружениях были выбраны Жильбер Беллеш (CNRS), Жан Франшто, Дэвид Нидхэм, Роже Экиньян (все трое из Бретонского океанологического научно-исследовательского центра), Жан-Луи Шемине (CNRS) и Пьер Шукрун (факультет точных наук университета в Монпелье).
Никто из них, за исключением Беллеша, в подводном аппарате никогда не погружался… Поэтому необходимо было, чтобы они прошли соответствующую подготовку. В 1972, 1973 и 1974 годах они приобрели навыки погружений под воду под Тулоном и у побережий Корсики и Мадейры.
Кроме того, была еще одна насущная задача — приучить всех этих специалистов к совместной работе. Во время кампании «FAMOUS» предстояло разрешить комплекс не только научно-технических проблем, но и человеческих отношений. В поход отправлялись люди разного воспитания и характера, но воодушевленные страстью или, скорее, страстями, направленными к одной и той же цели. Эти моряки, эти инженеры, эти ученые, каждый из которых был искушен в области своих знаний, давно лелеяли мечту покорить глубины океана. В течение многих лет они отдавали свой талант продвижению вперед технических средств и методов изысканий. Победа рождалась в неимоверном напряжении мысли. Все они чувствовали — одни смутно, другие яснее, — что миновала пора подводных прогулок, забавных кинокадров, когда научность подменялась наукообразностью, а под лозунгом «покорения океанов» чаще всего не скрывалось ничего, кроме пустословия. В то время, когда человек шагал по Луне, океанологи больше не имели права довольствоваться фотографированием непритязательных каменных окуней в ясных водах Средиземноморья. Развитие науки, современные технические возможности, накопленный опыт отныне позволяли ставить более серьезные цели.
«FAMOUS» сыграла роль катализатора, который ускорил слияние энергий людей, действовавших до того лишь параллельно, если не в противоположных направлениях.
Это слияние сил не могло произойти за один день. На каждом участке работы имелись свои специфические трудности. Желаниям ученых, иногда чрезмерным (по крайней мере в первый период подготовки), противостояла реальность технических возможностей, соображения безопасности, которыми не могли пренебрегать моряки. Коса находила на камень, тон разговоров менялся, и проклятия начинали сыпаться с той и с другой стороны. А затем, по прошествии некоторого времени, каждый спорящий взвешивал все «за» и «против» своего оппонента, противоположные точки зрения постепенно меняли угол, следовали взаимные уступки и наконец наступал полный компромисс. В ходе опытных погружений и тренировок завязывались; дружеские узы. Да и как в подобном мероприятии могло быть иначе? Цемент, замешенный на взаимоуважении, товариществе, а также энтузиазме, спаялся в то, что уже называли «бригадой FAMOUS». С американской стороны осуществление операции обеспечивалось Вудс-Холским океанографическим институтом. Руководил работами Джим Хейрцлер. «Алвин» уже был укомплектован пилотами, инженерами и техниками. «Кнорр» и «Лулу» получили функции «оперативных» судов. Как и во Франции, оснащение экспедиции оборудованием потребовало два года непрерывных усилий, большой выдумки и технической смелости. В научную бригаду, собранную Д. Хейрцлером входили Баллард, Брайан, Филипс, Мур, Ван Андел и Келлер.
5
Лето 1973 года: первые откровения
Первое погружение в рамках операции «FAMOUS» состоялось 2 августа 1973 года. 7 часов 55 минут. Мы на борту «Архимеда» отправляемся покорять рифт…
Ж. де Фробервиль и Ж.-Л. Мишель уже скрылись внутри батискафа. Замурованные в гондолу, которая расположена на 6-метровой глубине, они сейчас начнут подготовку, предшествующую каждому погружению. А наверху, у входа в рубку, главный механик «Марселя ле Биан», держа в руке мегафон, завернутый в полиэтиленовый мешок, обеспечивает связь между гондолой и водолазами, которые копошатся под корпусом батискафа. Под его палубой, находящейся вровень с водной поверхностью, размещена стальная гондола. Ни дать, ни взять — морское чудовище, готовящееся к родам. Батискаф слабо реагирует на волнение. Кажется, что метровые и полутораметровые волны всего лишь невинно играют с ним. Но как только гребень вала достигает желтой скулы правого борта, волна вскипает, строптиво перекатывается через палубу, срывает все, что там ненадежно закреплено, и, наталкиваясь на рубку, которая режет ее, как волнолом, разлетается облаками брызг.