В научной лаборатории работает Дэвид Нидхэм, геолог из Южно-Африканской республики. Дэвид знаменит своей исключительной эрудицией. Несколько лет назад он покинуд Южную Африку и, после недолгого пребывания в Соединенных Штатах Америки, обосновался в Бретонском океанологическом научно-исследовательском центре, что находится в городе Бресте. Дэвид Нидхэм живет для науки. У него феноменальная работоспособность. В любое время суток его можно найти в научной лаборатории сидящим на скамье в синих джинсах и в помятой рубахе. Сейчас он изучает карты морского дна, водит острием карандаша по изобатам и размышляет. Он созерцатель и мыслитель до мозга костей. Говорит он медленно, зато удивительно четко. В его французском языке сильно чувствуется английский акцент. К словам Дэвида все прислушиваются, так как его рассуждения полны здравого смысла. Иногда он впадает в дрему, примостившись в уголке, опустив в ладони голову Христа с изможденным лицом, обрамленным длинными белокурыми волосами. Он спит одним глазом и одним ухом, и как только вокруг него разгорается спор, мгновенно включается в него. Странная и пленительная личность.
Напротив него сидит один из геофизиков Бретонского центра Жан Франшто. С длинными черными с проседью волосами до плеч, в профиль он напоминает романтического героя, выгравированного на медали. На ум приходит придворный прелат XVIII века или же генерал шуанов[8], запечатленный в мраморе на одной из сельских площадей Вандеи. В настоящий момент он в одной руке держит лист, испещренный цифрами, а в другой — карандаш, которым прокладывает пунктиром курс судна на большой многоцветной карте, лежащей на столе. Эта карта знаменита изображением рельефа морского дна, полученным в мае прошлого года кораблем военно-морского флота Франции «Д'Антрекасто». Раздобыть сделанные им уточнения подводного рельефа стало заветной мечтой многих ученых. Без этих уточнений операция «FAMOUS» была бы невозможна. Карта, безусловно, дает самые полные сведения о глубоководном рельефе. Во время промера глубин — местоположение корабля при этом определялось с точностью до нескольких метров — использовался высокоточный эхолот с остронаправленным сигналом. Полоса сканирования у него уже, чем у серийных эхолотов. Тем не менее запись резкопересеченного профиля донного рельефа с разностью глубин в несколько десятков метров получалась все равно размытой за счет отражения сигналов от склонов большой крутизны и бортовой качки корабля. Несмотря на высокую точность и полноту промера, эта уникальная карта все же не дает полной картины донного рельефа, необходимой для плавания батискафа, хотя изобаты на карте проведены через каждые десять метров глубины. Ведя подробное обследование в условиях сложного донного рельефа, батискаф иногда поневоле касается своим корпусом коренных пород или цепляет ил. Следствием этого являются многочисленные царапины, густо покрывающие обшивку батискафа после каждого его погружения. Конечно, теперь в руках геологов находится прекрасная описательная схема, однако многие тайны дна Атлантики по-прежнему остаются нераскрытыми. Тайны, выявление которых имеет большое значение для понимания происхождения и эволюции нашей планеты, как это начало осознавать большинство геологов и геофизиков всего мира. Речь идет об одном из самых необычайных научных феноменов, с которыми сталкивались ученые после Галилея.
Итак, чтобы приумножить знания о Мировом океане при современном состоянии техники, остается только одно: в подводном обитаемом аппарате спуститься на дно с целью измерить, сфотографировать, взять образцы донных пород или просто-напросто… посмотреть на них через иллюминаторы.
Для пилотов «Архимеда», единственного в мире судна, способного в настоящее время погрузиться на глубину порядка 3000 метров, карта «Д'Антрекасто» имела совершенно особое значение. Благодаря ей исследователи больших глубин — Фробервиль, Арисменди, Гийбон — впервые спускались на дно, достаточно точно представляя, что именно их там ожидает. Покончено с долгими слепыми спусками в бездну, где все было загадкой — как изрезанность донного рельефа, так и характер грунта. Покончено со страхом перед последней сотней метров, когда приходилось уменьшать скорость погружения до минимальной, гадая, пока батискаф скользит в ночь, как засохший лист, на какой грунт его бросит.
Но в действительности сегодня утром 2 августа, когда «Архимед» покинул поверхность, еще оставалась немалая толика этого страха, потому что изобаты говорили далеко не обо всем; правда, лучше знать кое-что, чем абсолютно ничего. Согласно карте, в зоне погружения, на глубине от 2600 до 2700 метров, находится долина шириной 3500 метров. По бортам ее высятся отвесные скалы, которые ступенями поднимаются до 1200 метров. Довольно регулярно следующие друг за другом холмы подчеркивают ось симметрии срединной долины, которую называют рифтом. Один из таких холмов, самый значительный, в ширину тянется на 1000 метров, а в длину — на 4000. Его вершина, имеющая в южной части округлую форму, поднимается над рифтовой долиной на 250 метров.
Когда в Бресте и в Вудс-Холе рассматривались полученные данные, возникло много споров о происхождении этой возвышенности, которую год назад первыми обнаружили Нидхэм и Франшто. Может быть, это вулкан?
Несомненно, вулкан, заявлял вулканолог группы Жан-Луи Шемине, который усматривал в нем сходство со структурами вулканической зоны Афара около Джибути. У Жана-Луи Шемине актерская внешность; лицом он напоминает сорокалетнего артиста в амплуа молодого любовника. Всю свою жизнь он посвятил вулканам и служит в CNRS[9] вместе с Гаруном Тазиевым; они в течение нескольких лет проводили исследования этих лавовых пустынных зон северо-восточной Африки, которые, по мнению некоторых специалистов, представляют собой формирующийся океан. Если интерпретация Шемине верна, то наличие вулкана в центре рифтовой долины позволяет предположить, что речь идет о молодой активной зоне.
Споры завершились почти единодушным решением: целью первого погружения должна быть эта «горка», или, если угодно, таинственное поднятие дна. Уверенной рукой Ксавье Ле Пишон поставил на ней крестик. «Вот куда мы направимся», — заключил он.
Смелость плюс неиссякаемый оптимизм. В некоторых лабораториях раздавались ядовитые замечания: «Да эти люди рехнулись, они желаемое принимают за действительность… пускают пыль в глаза… За такими данными не спускаются на дно…» Но, так или иначе, вызов был брошен. Ученым, инженерам и морякам, желавшим выиграть пари, предстояло поверить в навигационную технику, не слишком совершенную, а также… в свою звезду, потому что некоторые стороны проблемы не поддавались предварительному расчету. Во всяком случае корабли были сожжены. Ученые выразили конкретное пожелание. Они хотели произвести погружение именно здесь, а не где-нибудь в другом месте, по крайней мере в этот первый раз. Инженеры и моряки согласились удовлетворить их просьбу. Автор проекта придал ему официальный характер, изложив суть дела в письменном виде.
В июне у берегов Корсики на глубине, близкой к намеченной, состоялась репетиция операции «FAMOUS». После отправки на дно акустических маяков «Архимед» совершил несколько погружений. Ему удалось найти маяки без особого труда. Начало обнадеживало. Однако (с этим «однако» нельзя было не считаться) дно около Корсики оказалось почти плоским, поэтому практически ничто не препятствовало прохождению акустических сигналов, излучаемых маяками, а скорость течений как у поверхности, так и у дна была близка к нулю. Когда «Марсель ле Биан», встав точно над затопленным маяком, отправил батискаф в погружение, то можно было надеяться, что спуск его будет практически вертикальным и он совершит почти идеальную посадку на грунт. Окончательный выход на цель с помощью электронной аппаратуры не должен был вызвать каких-либо затруднений.