Вот и сейчас он сидит в будке на низком кресле позади Соболева и кутается в плащ. В будке тихо. Дрожат стрелки приборов. В желобе журчит речка из живой рыбы. Мелькают кадры подводной жизни на экране телевизора…
— Вы бы шли в каюту, отдохнули, Василий Михаилович!
Уверенность Соболева нравится Ларину, но много в нём ещё мальчишества. «Рискнуть разве?» — подумал Ларин, глядя на широкий затылок своего ученика.
Странно себя вёл сегодня косяк сельди. Он то уходил вглубь, то поднимался к поверхности. Соболеву всё время приходилось быть начеку: по глубиномеру менять положение рыбонасоса под корпусом траулера, делать записи в специальном журнале. И Соболев справлялся с этой работой.
Ларин придвинул микрофон.
— Иван Константинович…
— Да.
— Я скверно себя чувствую. Мне надо выспаться как следует. У пульта оставляю Соболева.
— Можно и кончать. Тара на исходе.
— Зачем же? — Ларин устало вытянул ноги. — Сейчас прохладно, рыбу можно сохранить на палубе под брезентами.
— Что ж, я думаю, Соболев справится, — ответил капитан.
Ларин выключил микрофон и обернулся на крик Соболева:
— Василий Михайлович, смотрите!
— Вижу.
Раструб рыбонасоса оторвался от рамы и повис в воде.
— Работа дельфинов, — хмуро сказал Ларин. — Выключай установку, Вася.
Они закрыли будку и поднялись в лабораторию.
— Придётся спуститься в воду, — всё так же хмуро сказал Ларин.
— Может, я один, Василий Михайлович? Или с Алексеем…
Ларин отрицательно покачал головой:
— Без меня вы не справитесь. Одевайтесь, будете страховать.
Ларин сообщил в рубку об аварии и предстоящих подводных работах, и они вышли на палубу. Над океаном повисла жёлтая луна. Она почему-то качалась, как маятник стенных часов. «Не луна, а голова кружится. Может, не стоит рисковать?» — подумал Ларин, оглядываясь по сторонам. Саши нигде не было. Боцман, спустив шлюпку, стоял у верёвочного трапа. Ждал. Нет, оставаться нельзя.
— Вася, какая температура воды?
— Пять градусов.
В шлюпке Ларин натянул маску, повернулся спиной к «Урагану» и спустился в воду. Выпустив лишний воздух, он всплыл на поверхность, показал Соболеву большой палец — всё, мол, в порядке, сделал несколько гребков ластами, затем согнулся в пояснице и ушёл вглубь. Видимость в воде была хорошая: мощные прожекторы, установленные в подводной части «Урагана», давали достаточное освещение. Ларин подплыл к рыбонасосу и начал работать. Мимо прошла тень. Быстро взглянув, он успокоился: это был Соболев.
Неожиданно Ларин вновь почувствовал головокружение. Дышал он часто, прерывисто. «Спокойнее, спокойнее», — мысленно приказывал он себе. Несколько раз глубоко и медленно вздохнул. Стало легче, но головокружение не проходило. Ничего не хотелось делать. Он смутно видел Соболева. Тот почему-то двоился в глазах, потом совсем исчез из виду.
А Соболев продолжал плавать вокруг Ларина, страхуя его от подводных хищников. Правую руку он держал на рукоятке ножа, а левой цеплялся за сигнальный канат.
Ларин, свесив ноги, сидел на раме и вяло взмахивал руками, пытаясь укрепить раструб рыбонасоса. Соболев подплыл ближе и увидел, что инженер работает в полубессознательном состоянии. Вот инструмент выскользнул из его рук и растворился во мраке. Ларин качнулся и свалился набок. Соболев подхватил его, но выпустил канат, и бессильное тело инженера потянуло его вниз. Но Соболев успел снова схватиться за канат и дёрнул его три раза: условный сигнал к немедленному подъёму наверх. Боцман потравил канат.
Ах, боцман, боцман, неужели вы не чувствуете, что происходит под водой?..
Силы Соболева иссякали. Почувствовав, что канат подаётся, он начал тянуть его вниз. А боцман продолжал травить канат. Соболев готов был плакать от отчаяния.
Саша Поленова стояла рядом с боцманом и с тревогой следила за пузырьками воздуха. Пузырьки страхующего поднимались на поверхность нормально, а второй подводник дышал прерывисто, пузырьки появлялись с большими интервалами. Саша побежала в лабораторию, быстро переоделась. Боцман встретил её в полном недоумении.
— Дали два сигнала, требуют травить канат.
— Два? Может, три? — спросила Саша. — Тяните вверх, Кузьма Степанович. Вы, наверное, ошиблись. Я спущусь к ним.
Соболев увидел Сашу, и ему стало легче. Одновременно он почувствовал, как канат натянулся и его начали выбирать. Саша плыла рядом, поддерживая Ларина. Меньше чем за минуту боцман вытащил подводников. С них сняли маски. Ларина подняли на палубу. Саша наклонилась над ним вместе с судовым врачом.
— Что будем делать? — спросил Усков.
— Без Ларина, пожалуй, ничего не сделаем, — ответил судовой электрик.
На экране телевизора — подводная часть траулера. На ней — рыбонасос. Раструб на месте. Но установка не действует.
— Не исправим? — переспросил Усков. — А как же наше обязательство?
— Не бывает безвыходных положений, — сердито сказал Вершинин. — Я в технике не силён, но могу…
— Тут вам не философия — базис, надстройка, — насмешливо заметил Щербань.
— Что ж, будем ждать выздоровления Ларина, вздохнул Усков. — Это значит, что к октябрьским праздникам не успеем выполнить обязательства.
В каюте капитана установилось гнетущее молчание.
— Я могу взяться за это дело, — небрежно обронил Щербань и, помедлив, добавил: — За особую плату.
Усков обрадовался:
— Вы молодец, Николай Петрович! Я начинаю верить вам. В праздники мы вам дадим премию.
— Зачем премию? — усмехнулся Щербань. — Платите сейчас. Пять тысяч.
— Что? Пять тысяч? — воскликнул Усков. — Знал я, что вы корыстолюбивый человек. Но до такой степени быть жадным…
— Иван Константинович, при чём тут жадность? — Щербань пожал плечами. — Я хочу, чтобы вы правильно меня поняли. Ремонт установки Ларина не входит в мои служебные обязанности. А всякий труд требует оплаты. Я прошу совсем немного. Работа ведь рискованная, под водой. Ларин-то за изобретение получит десятки тысяч.
— Просто непорядочно торговаться о деньгах, когда весь коллектив ждёт…
— Что ж тут такого? Я ведь не взаймы прошу, а за работу. Если моё предложение не устраивает — ждите Ларина.
Щербань потянулся за своим кожаным регланом. Усков ошеломленно наблюдал за ним.
— Постойте, — почти крикнул он, когда Щербань взял фуражку. — Я вам заплачу свои деньги.
— Ваши деньги мне не нужны, — возразил Щербань. — Работа должна быть оформлена по существующему трудовому законодательству. Можно подписать соглашение или оплатить по наряду.
«Придётся снестись с начальником флота, — подумал Усков. — Сколько ни возмущайся, а платить придётся, иного выхода нет. В крайнем случае высчитают из моей зарплаты».
— Хорошо, — сказал Усков. — Я согласен платить. Начинайте работу.
В дверь постучались. Вошел Соболев, держа в руках раструб рыбонасоса.
— Знаете, почему установка не работает? — возбуждённо заговорил он. — На этот вот болт подкладывается под шайбой оголённый конец провода и зажимается гайкой. После этого верхний конец болта заливается горячей смолой и покрывается лаком в два слоя. Изоляция надёжная. А здесь, как видите, изоляции нет. Конец болта и провод оголены, а гайка ослабла.
— А у кого вы просили разрешения на подводное плавание? — грозно спросил Усков. — Опять самовольничать!
— Товарищ капитан, вы отдыхали, и мы не решились беспокоить вас.
— Ишь ты, какие все стали заботливые, — усмехнулся Усков. — С кем же вы плавали?
— С Поленовой.
— Та-ак. — Усков пристально посмотрел на Соболева. — А ты можешь устранить повреждение?
— А почему же нет? Могу. Через час установка будет работать. — Соболев сказал это твёрдо и уверенно.
— Та-ак, — ещё раз повторил Усков. — Сколько же за ремонт хочешь получить?