— Явный треп! — не дождавшись окончания длинной речи критянина, выложил свое мнение Каген. — Треп от начала и до конца!
— Не скажи… — Академиков покачал головой. — В отличие от глупца, умный человек никогда не станет городить одну только ложь. Чтобы лжи поверили, ее нужно вплетать тонкой нитью в канву достоверных фактов. Можешь не сомневаться, этот критянин — свой человек среди финикийцев и совершенно уверен — если потребуется, купец Менахем подтвердит все, что он здесь сказал!.. Но… Хотелось бы знать, зачем ему понадобился Кузнечик?
— Чтобы спасти! — сказала Нкале. — Он добрый.
— Допустим… Тем более, что другой версии у нас пока нет… А для чего он пригласил эту даму в свой дом? Ведь он же знает, что она никогда не поедет на Крит!.. Простая любезность?
— Он хочет, чтобы она в ответ пригласила его к себе. Ее-то дом здесь! — сказал я.
— Вот! — Академиков был доволен. — Это похоже на правду. Но зачем?
Пока мы обсуждали этот вопрос, женщина успела расплатиться с воином и писцом, получила от писца, начавшую уже подсыхать глиняную табличку и велела нести себя в город. Одного раба она вместе с кондитером отправила вперед, чтобы к ее возвращению были готовы сладкие пирожки…
Критянин и мальчик шли рядом с носилками. Морские приключения так разволновали любознательную матрону, что она беспрерывно задавала все новые и новые вопросы, один глупее другого. Критянин охотно отвечал, Кузнечик ловко ему подыгрывал.
— А ты, Орест, сообразительный паренек! — вдруг, словно забывшись, сказал по-критски Рыжебородый. — Я не ошибся в тебе.
Мы отлично поняли эту фразу. Но вот то, что ответил мальчик, хотя и звучало, как речь критянина, «эмвешка» нам передать не смогла. Мальчишка не знал, конечно, критского языка и просто нес какую-то похожую тарабарщину. Рыжебородый рассмеялся.
— Что он сказал, Анхиал? — встрепенулась госпожа Апхатум. — Насмеши меня тоже.
— Он сказал, что ты, наверно, самая красивая и умная женщина во всем Вавилоне, потому что тебе поклонились стражники, когда мы проходили под аркой городских ворот.
— А разве это не так, Анхиал? — лицо толстухи расплылось в довольной улыбке. — Но стражники — дураки. И поклонились они мне вовсе не за мою красоту и ум, а потому что я жена их начальника Магиру, сына Шамаш-Хасира, сановника царя Хаммурапи и весьма богатого человека.
— О, госпожа! — Рыжебородый склонил голову и почтительно поцеловал унизанную кольцами и браслетами руку. — Я не знал этого.
— Ого! — Академиков даже присвистнул. — Разрази меня гром, но именно это было известно ему с самого начала! Сейчас она пригласит его в гости.
Но Александр Петрович ошибся.
— Слушай, — внезапно сказала толстуха, убирая руку. — Ни ты, ни твой племянник никогда прежде здесь не бывали. Так?.. А между тем, вы оба отлично владеете языком вавилонян…
— В этом нет ничего странного, госпожа. Вот уже шесть лет, как у нас на Крите живет прославленный вавилонский астроном и математик, мудрый старец Шеп-Син, сын Варад-Титурру… Такой образованной женщине, как ты, это имя должно быть знакомо…
— Да, да… Конечно! Но… продолжай.
— Последний год, когда Шеп-Син жил в доме моего брата — несчастного Диомеда, мальчик Орест всюду сопровождал старца, внимая его мудрым речам и набираясь знаний. Я тоже часто встречался с ним…
— А почему он жил в доме твоего брата?
— О, это удивительная любовная история, госпожа. Она связана с единственной дочерью старика, красавицей Син-Нури. Но, прости меня. Вот мы пришли в город и теперь я должен отвести Ореста в баню, чтобы он вымылся. Кроме того, ему нужно купить другую одежду.
— Но в моем доме есть прекрасный бассейн с проточной водой из Евфрата. И, если вы пойдете сейчас со мною, я прикажу рабыням…
— Благодарю, госпожа… Я вынужден отказаться.
— А как же удивительная любовная история красавицы Син-Нури? Я просто умираю от любопытства! — Госпожа Апхатум так и таяла перед хитрым критянином. — И еще… Я хочу познакомить тебя с моим мужем, чтобы ты сам рассказал ему о своих приключениях. — Толстуха строила глазки и пленительно улыбалась.