В Москве отец встречал их лично, в окружении целой свиты из доверенных лиц, юристов и представителей силовых структур далеко не самого среднего уровня. Макса сразу же куда-то увезли, позже оказалось, что на закрытую «дачу» ФСБ, где он полгода находился под домашним арестом «до выяснения обстоятельств дела». Марину заперли в семейной усадьбе на Рублевке, охрану усилили вдвое, и до июля преподаватели, врачи и психотерапевты ездили к ней на дом. Там же она сдавала университетские экзамены. И даже не думала сопротивляться такому положению дел, потому что могла только догадываться о том, насколько опасные интриги бушевали вокруг нее в это время.
Позже мама рассказала, что первые полгода прошли очень нервно. Базояны, Габазовы, Агаевы, Сенкевичи, Абрамовы, Вознесенские, Гайшаловы и даже «олигарх-лайт» Кулич, хоть возможностями не вышел, короче, все встали на дыбы в поисках своих отпрысков. На одежде и снаряжении Марины и Макса экспертиза нашла кровь каждого из пропавших молодых людей, и в первые дни все решили, что это Марина с Максом убили всех своих друзей на почве наркотического опьянения. Тем более что в крови у Марины были найдены следы сильнодействующего психотропного вещества. Само собой, их странный и душераздирающий рассказ о мистическом монстре не вызвал у родственников погибших ни малейшего доверия. Дело едва не дошло до тайной войны, вендетту удалось предотвратить только благодаря здравомыслию всех заинтересованных сторон, которое удалось выработать с огромным трудом. В долину Оюнсу за полгода было отправлено три следственных бригады, последняя из них насчитывала более сотни сотрудников силовых ведомств, которым на месте был придан не то батальон, не то полк Внутренних войск, тогда еще Росгвардии не было.
Следователи перевернули по камушку долину вместе с прилегающими к ней окрестностями и нашли банду убийц-психопатов, орудовавшую в тех местах. Несколько человек под видом сотрудников экоотеля заманивали туристов в глухие места, обманом пичкали наркотиками и жестоко убивали, издеваясь в извращенной форме. Банда не пожелала сдаваться и была полностью уничтожена в ходе штурма. Всех их пособников выявили и тоже уничтожили, потому что сообща решили, что пожизненное заключение слишком мягкое наказание для таких нелюдей, как они. Чтобы не травмировать и без того глубоко несчастных родственников жертв убийц-психопатов, дело не стали предавать огласке. Все засекретили и оставили в тайне. Чтобы не давать повода для радости всевозможным злопыхателям, желтой прессе, писакам всех мастей и прочим червям, которые ради жалких копеек за вонючую статейку обгадят любое горе кого угодно. Представители всех пострадавших семей через ее родителей попросили Марину никому ничего не рассказывать. Она, естественно, согласилась.
Но для самой Марины этот кошмар так полностью и не закончился. Долгое время в каждом темном углу ей мерещились ходячие выпотрошенные мертвецы с остекленевшими глазами и искореженными предсмертными муками лицами, булькающие перерезанным горлом и сжимающие в окровавленных руках собственные вывалившиеся внутренности. Больше полугода ей было очень страшно есть, потому что воспаленная психика внезапно могла увидеть в еде копошащихся личинок или отгрызенное с мясом ухо Романа Сенкевича вместе с вырванными глазами и отломанными пальцами, испачканными в кровавых ошметках. Марина сильно отощала, ела мало и чуть что страдала от рвоты, жила на транквилизаторах и ежедневно получала несколько часов психиатрических и психотерапевтических процедур. А тут еще появился Макс со своим параноидальным бредом, и чуть ее окончательно не добил.
Оказалось, что в июне, после того как дело было закрыто, со Смирнова взяли подписку о неразглашении и отпустили. Но суперустойчивая психика спортсмена-экстремала оказалась не такой уж устойчивой, и крыша у Макса съехала полностью. Он бросил спорт и уехал куда-то в глушь. Поначалу все подумали, что навсегда. Но спустя полгода, точно в годовщину жуткой резни, он объявился вновь и даже сумел как-то узнать новый номер телефона Марины. Он позвонил и попросил встретиться тайком от всех. После всего пережитого видеть его Марине не хотелось совсем, психика едва начала стабилизироваться, и соприкасаться с частью того жуткого кошмара, пусть даже не опасной, никакого желания не было. Но Макс настаивал, заявив, что у него есть важная информация о том, что же все это было, ибо он только что вернулся из тех мест. Первым желанием Марины было слить его отцу, но Смирнов сказал, что знает о том, что у нее в темноте жуткие галлюцинации, потому что у него такие же, и знает, как от этого избавиться. Пришлось согласиться на встречу, потому что темнота реально является для нее леденящим душу кошмаром, от которого недалеко до необратимого сумасшествия.