В момент нападения я отвёл АВЗ назад, и в награду получил картину убийства добычи во всех подробностях. Поскольку успех нападения – это событие некоторой степени вероятности, один из сиимметов ускользнул невредимым, и его потенциальный убийца развернулся, чтобы набрать высоту для второго захода. Другой не был столь же удачлив, и вся сила удара смертоносного копья рапирника пришлась в его тело под позвоночник. Удар сбил двухтонное существо с двух брыкающихся ног и насадил его на всю длину копья, и в этот момент рапирник резко взмыл вверх, поднимаясь над пустыней. Питающиеся падалью летуны-попутчики пришли в неистовство, стремительно бросаясь вперёд, чтобы сомкнуть свои вертикально раскрывающиеся челюсти на теле наколотого симмета. Куски плоти полетели вниз с тела животного, чтобы быть расхватанными другими летунами-попутчиками.
Парящий рапирник абсолютно не обращал внимания на падальщиков – он был полностью поглощён высасыванием туши. Спустя несколько минут летуны-попутчики были вознаграждены досуха высосанной оболочкой, когда рапирник позволил ей падать вниз. Без колебаний падальщики развернулись, бросились вслед за своей добычей, и успели сделать так много заходов на труп, что до земли долетело лишь немногим больше, чем просто кости.
Никакой другой хищник не вызывал одновременно чувства страха и уважения у членов экспедиции во время нашего сравнительно недолгого пребывания на Дарвине IV. Спариваясь в полёте, живот к животу, рапирник чувствует себя в воздухе, как дома. Распространённый на более чем девяноста процентах поверхности планеты, он стоит вне конкуренции в своей способности охотиться и убивать. Фактически, ни одно животное не может чувствовать себя в безопасности от его «внимания», в том числе, согласно удивительному сообщению свидетеля, императорский морской странник. Охотясь группами, насчитывающими до тридцати или более особей, эти хищники могут одолеть даже самого большого из жителей Дарвина IV.
Когда мой АВЗ оказался почти вне досягаемости, я запустил программу автовозвращения и снова уселся, ожидая его прилёта. Зонд самостоятельно найдёт мой летающий конус и пристыкуется к нему. Мой опыт разжёг тягу к новым воздушным приключениям, и позже в тот же день я запустил другой АВЗ.
Питающийся падалью модуль крылатого мертвоеда обладает высокоспециализированной пищеварительной системой, способной пожирать пищу, находящуюся в состоянии сильного разложения. Он с поразительной точностью сбрасывается с высоты около 1500 метров. Парящий модуль захватывает питающийся модуль своим собственным ртом – таким образом, он сам оказывается съеденным.
Через несколько недель мне представилась возможность изучить недавно разбившегося рапирника, которого я обнаружил зажатым в трещине на боку утёса. Я наткнулся на него случайно в ходе исследования пустынного каньона. Крылья летучего существа оказались срублены в момент падения, и оно было погрызено падальщиками, но, к счастью, большая голова осталась сравнительно неповреждённой. Я обнаружил, что она представляла собой очень крепкую, хотя и лёгкую, конструкцию с костными структурами, укрепляющими огромное копьё. Само копьё было чудом дизайна – пустотелое, с внутренними рёбрами жёсткости, и прочное, словно сделанное из титана. Я также полагаю, что оно, подобно лучшим клинкам, было достаточно гибким.
С самой первой своей встречи с рапирниками я периодически наблюдал, как они, совершая многократные заходы, затачивают свои копья на вулканических «точильных шпилях». Но копьё этого древнего хищника уже нельзя было заточить: его передняя часть была сломана – и это состояние, несомненно, сыграло свою роль в его гибели.
Исследуя сломанное копьё, я обнаружил батарею остроконечных языков с хитиновыми кончиками, каждый из которых мог внедряться в плоть. Так что рапирник питался в полёте именно благодаря им. Когда добыча была наколота, эти языки выползали из дорсального желобка на копье и проникали в тело, чтобы высосать его досуха. Это был классический пример иронии природы: массивное, могучее животное, существование которого зависело от хрупкой анатомической структуры. Это открытие заставило меня ещё сильнее уважать чудесные творения эволюции .