Во-вторых, из-за того, что мы зафиксировались на неосвещенной стороне планеты, то я могла наблюдать только темные куски суши и еще темней участки океанов и морей.
– Что же это такое? – озвучил вслух мои мысли тоже пораженный видом Троцкий.
– Я не знаю, видимо люди здесь идут не по тому пути, как развивались мы. Если они вообще существовали на Глории.
На самом деле, мне стало страшно. Нет, не из-за того, что мы тут одни, хотя, конечно, это немного меня волновало. А из-за необъяснимости всего. Безусловно наши ученые-астрофизики, биологи и остальные сойдут с ума, думая только о различных экспериментах и о возможной колонизации Противоземли. Но смогут ли они прочувствовать все бушующие внутри нас эмоции? Страх, отчаяние, грусть? Увиденная другая Земля еще надолго останется у нас в памяти, и вряд ли мы сможем когда-нибудь забыть о ней.
– Я совсем не думал, что мы станем свидетелями такого, – произнес Максим, взяв в руки небольшой дисплей, чтобы сфотографировать планету-двойник.
– Согласна с тобой. Я ожидала увидеть, наоборот, очень развитую цивилизацию. Огромные космические станции, новые корабли или что-то в этом роде, – ответила я на замечание бортинженера. – Снимки готовы?
– Да, Венера Александровна, все есть. Черт возьми, если наш обратный полет пройдет нормально и без потрясений, я женюсь на Майе! – воскликнул он, убирая блокнот, в котором мы делали записи показателей зеркальной вселенной.
– Давно пора, – улыбка появилась на моем лице.
Троцкий ухмыльнулся и отрапортовал:
– «Celeritas» в нужной точке, капитан!
В последний раз оглядев планету Глория, такую пустую, странную и пугающую, я положила руку на тумблер для подачи тахионной энергии и произнесла:
– Летим домой.