Экспедиция (книга 3)
Глава 1
Мой первый посетитель
От жара в дрожь
Как обжигает лёд
43 год от падения Метеорита. Российская империя. Иркутск. Тюрьма тайной полиции на Булавина.
7 марта 1906 года по старому календарю. Четверг.
8:27 по местному времени.
Когда смирился, что никому не нужен, обо мне вспоминают.
— Заключённый Сабуров! Приготовиться на выход, к тебе посетитель! — Раздаётся от тюремного работника.
Уже привычно скрипит массивная коридорная решётка у поста, а затем вторая в наш отсек. Ключи звенят, как тюремная песня.
В своей одиночной камере, как особо опасный преступник, встаю к двери спиной и просовываю в окошко руки. Запястья заключает холодный металл, следует очередная команда…
Всё, как в училище. По команде. Иногда я иронизирую по этому поводу.
А ещё потому, что вся тюрьма меня боится. Нет, не заключённые, их я не вижу. Вообще не пересекаюсь! Сотрудники тюрьмы ведут себя так, будто я дикий зверь, жаждущий выпить их кровь или хотя бы покусать. Порой забавно наблюдать за реакцией, когда пристально смотрю более нескольких секунд.
Впервые меня выводят наверх с подвального этажа.
Конечно, не всё так плохо, по распорядку дня я периодически вижу солнце, но только на прогулке в эдакой яме, где, как дурак, наматываю круги в одиночку под надзором двоих, при этом небо — в решёточку из кованого металла. Судя по следам на мелкой щебени, здесь гуляют и другие, но в другое время.
И вот я в непривычно большой и светлой комнате, где у меня первый за всё время заключения посетитель. Удивительно, даже забыл, как волнительно могут выглядеть привлекательные женщины.
Кажется, что истекла вечность. А всего–то восемь месяцев прошло с того момента, как меня арестовали.
Две недели госпиталя, которые я провёл на койке, прикованный цепью под бдительной охраной. Затем месяц допросов уже здесь, по четыре — по два часа каждый день, как ритуал. Никаких встреч с теми, кого бы рад был видеть. Но вскоре всё закончилось, и я подумал, что обо мне забыли. Со временем понял, что и не знают, где отбываю срок.
Некоторым узнать не так и сложно.
И вот я вижу Небесную принцессу Анастасию Николаевну! Пришла меня навестить, кто бы мог подумать.
Она в одеянии простой гражданской барышни: бежевом платье с бордовыми кружевами, лёгкость и открытость которого вызывает невольный восторг. Оказывается, выглядеть обычной женщиной ей очень даже к лицу. Светло–русые волосы сплетены в косы и закручены, чтобы можно было спрятать их под шапку. Золочёные тонкие локоны красиво свисают по вискам, обрамляя идеальное лицо без всякого изъяна.
В комнате посетителей двенадцать металлических столиков с металлическими табуретами, всё привинчено к полу, судя по всему. Принцесса уселась за центральный, имея полный выбор в пустом помещении.
Встаю перед ней метрах в трёх, не зная, что и говорить. Встречает меня ослепительным взглядом синих глаз, но сама слепнет от моего чёрного взора, не выдерживая прямого контакта. Опускает лицо, алые губы изгибаются в грустной улыбке.
Следом она хмурится, будто опомнилась.
— Наручники снимите! — Кричит на двух охранников. — И выйдите вон отсюда.
— Но, ваше высочество, он опасен, — пытаются ещё возражать.
— У меня револьвер под платьем на бедре, — произнесла угрожающе. — И полное право от государя пристрелить за любое неподчинение. В данном случае речь о вас, господа надзиратели.
— Слушаюсь, ваше высочество!
Сняли суетливо наручники, смылись. Присаживаюсь напротив, продолжая молчать. Наконец, могу хоть руки на стол положить, какое облегчение.
Вновь скользит взглядом по моей полосатой тюремной форме.
— Здравствуй, Андрей, — приветствует на выдохе.
— Доброго здравия, Анастасия Николаевна, — отвечаю с вырывающимся из меня сарказмом.
— Выглядишь хорошо, я бы даже сказала, крепко, учитывая условия, — выдаёт комплимент.
— Я делаю упражнения, насколько позволяет карцер.
— Готовишься к побегу? — Спрашивает посмеиваясь.
— Зачем? Тут крыша над головой и бесплатная еда.
— Понятно. Здесь нас никто не слушает, я позаботилась, можешь говорить начистоту.
— Начистоту? — Ухмыляюсь, подпирая локтем подбородок. — Начнём с того, когда мы успели перейти на «ты»?
— Я так привыкла, — отвечает спокойно, всё же сверля меня взглядом. — Быстрые обращения в эфире помогают иной раз сэкономить драгоценные секунды. Да и все мои мехаводы — моя семья.