Из Багдада мы за семь часов добрались до гостиницы «Сады Эдема» — с опозданием на сутки, поскольку днем раньше по графику предполагалось прибытие автофургона из Гамбурга и я хотел встретить его, чтобы принять провиант и сразу переправить в помещение, подальше от палящего солнца.
На крыльце гостиницы нам встретился молодой европеец с красным от солнечных ожогов лицом. Странное дело: он нес куда-то копченую колбасу — точь-в-точь такую, какую я закупил в Гамбурге. Подойдя к реке, он бросил колбасу в воду. Ослепленный струями пота, он не сразу приметил пас. Я остановил его, представился и спросил, чем это он занят.
— Беда! — воскликнул он. — Все продукты испорчены! Машина покатила обратно в Гамбург без меня, а я таскай тут один все это!
Одним прыжком Эйч Пи перемахнул через перила и мгновение спустя вынырнул из реки, держа в руках, словно младенца, здоровенный батон колбасы. Последний батон — остальные унесло течением, а молодой немец уже волок из кладовки копченый окорок и короб с норвежскими рыбными консервами, намереваясь отправить их следом за колбасой.
Кажется, мы подоспели в самый раз! Немца словно завели ключиком, пришлось чуть не силой усадить его на бухту троса и потребовать, чтобы он объяснил нам смысл потрясающей идеи: везти продукты из Гамбурга в Ирак для того, чтобы выбросить их в реку Тигр.
— Таможня, — вымолвил он. — Таможня.
Лишь после того, как Али, обходительный парень из персонала «Садов Эдема», сбегал за банкой холодного пива, немец смог вразумительно поведать свою поразительную историю. Гамбургское транспортное агентство поручило ему сопровождать груз, проследить, чтобы у водителей не было никаких осложнений с таможней, и обеспечить быструю выгрузку товара в нашу темную кладовку в гостинице. Уже в Европе стояла жаркая погода, а фургон был без холодильника, и по настоянию сопровождающего водители гнали вовсю, стараясь опередить двухнедельный график доставки. В этом они преуспели с лихвой. На юге Турции их обстреляли из засады курды. Развив предельную скорость, с пулевыми пробоинами в фургоне, немцы догнали автомобильный караван, который тоже мчался во весь опор в сторону Ирака. Второпях они не догадались обратиться в пограничную таможню, где лежало специальное распоряжение из Багдада оформить их груз. Продолжая мчаться на юг при нарастающей жаре, они проехали Багдад, миновали «Сады Эдема» и остановились только в перегруженном порту Басры, где никто не был предупрежден об их прибытии. Спросив дорогу у полицейского, они в конце концов очутились на таможенном дворе. Все места в тени были заняты. Температура воздуха достигала плюс сорока пяти, внутри фургона — семидесяти градусов. На третий день ожидания вся троица была еле жива. Даже заказанный мной толстый бамбук начал трескаться от жары, и они чувствовали себя так, будто сидели на углях. Наконец какой-то добрый человек, владеющий английским языком, помог им связаться по телефону с министерством в Багдаде. Все разъяснилось, груз был оформлен, водители и сопровождающий вырвались из заточения.
Слушая рассказ молодого страдальца, мы время от времени подпрыгивали от звука выстрелов: это продолжал трескаться бамбук...
Бедняги. Неудивительно, что водители поспешили отправиться в обратный путь, предоставив расхлебывать кашу сопровождающему, а тот решил, что простейший выход — отправить наш провиант в реку. Первым под воду ушел сыр: 40 кг отборного норвежского чеддера, 24 кг эдамского сыра и разные прочие сорта, рассчитанные на умеренную температуру. Дальше последовали прохудившиеся банки с жидким мылом и растаявшим маслом, различные виды копченого мяса. Немец только что утопил 20 кг особой польской салями, когда наше появление прервало его кипучую деятельность.
Эйч Пи соскреб ножом светлый налет на кожице спасенной им колбасы, отрезал кружок и съел с явным удовольствием. После чего снова прыгнул в реку. Увы, на сей раз не клюнуло. А колбаса была бесподобная. Пока шло строительство, мы и наши гости налегали на спасенный батон салями, и все соглашались, что в жизни не ели бутербродов вкуснее.
Зато консервные банки даже нас напугали. Они приняли шаровидную форму наподобие пушечных ядер — типичный признак того, что содержимое протухло. Я отобрал по одной банке каждого вида, сложил в мешок и отправил самолетом из Багдада в Гамбург, чтобы их проверили там в лаборатории, прежде чем мы решимся списать драгоценное продовольствие. А через несколько дней все пушечные ядра приняли цилиндрическую форму: просто банки раздулись от сильной жары. Мы с состраданием думали о бедняге сопровождающем, который сидел на медленно разбухающей горе провианта.