— Что за порочные духи? Иосиф что это? — возмутился Тормач, по обыкновению спрашивая старшего сотника.
Лицо командующего было в чем-то липким и теплым. Да, это была кровь, но, если не считать небольшой царапины на щеке Тормача, образовавшейся из-за попадания части разлетевшегося черепа, командующие не пострадали. Чего не скажешь о старшем сотнике Иосифе, чья голова имела аккуратную дырку во лбу, но значительно большее отверстие на выходе.
— Как? Иосиф, что происходит? — недоуменно крутил головой Тормач, пытаясь периодически очистить лицо рукавом, но надетая кольчуга только раздражала кожу.
— Господин, Иосиф погиб, рабы применили какой-то сильный арбалет, я слышал о таких, — фантазировал Изекия, сотник второй сотни, который оказался рядом с командующим.
— Вперед! Я хочу лично содрать кожу с Сол-дата. Пять девственниц и сотня серебряных монет тому, кто приведет ко мне его! — истошно, периодически давая петуха, переходя на чуть ли не ультразвук, кричал Тормач.
А воины уже были в семистах метрах от стены города, откуда и собирались начать молниеносный, как они думали, штурм. Еще сотня пошла в обход вдоль крепостной стены, чтобы при начале штурма, когда все жители города отправятся защищать атакуемый участок стены, они должны незаметно залезть на стены и ударить.
Колоны, быстро превращающиеся в толпу, выдвинулись вперед, постепенно ускоряясь и теряя строй. Первыми бежали воины, которые собирались перекинуть через ров мостки, следом за ними штурмовики с шестами и кошками, те, что несли лестницы, отставали, но ненадолго. Далее медленно передвигались щиты, чтобы при необходимости, атакующие могли укрыться от стрел.
Тормач, с подрагивающей от волнения губой, наблюдал за разворачивающейся драмой. Еще полчаса назад он был рядом с величием и признанным беком, сейчас же он уже думал, что делать. Хазарин смотрел, как, не добежав до рва, передовые воины упали в ямы, с натыканными заостренными кольями, многие по инерции продолжали бежать. Кто-то сталкивал своего союзника в эту почти сплошную, не считая небольшого участка в направлении ворот, вдоль периметра волчью яму.
Когда же наступающие все же остановились, сгрузившись в плотные локальные скопления в волчьих ямах, в воздухе появилось множество камней, которые обрушились на растерявшихся штурмовиков, раня и убивая многих из них. Даже та половина воинов, что была в шлемах, не была защищена от камнепада. Восемь катапульт, выпускающие по десять-двенадцать камней в приличный кулак размером, разили точно по пристрелянным участкам, еще две были готовы и настроены на направления, куда должны убегать паникующие прихвостни хазар для еще большей сумятицы.
— Труби отбой, Иезекия, ты слышишь? — кричал Тормач, но сотник не отвечал, он уже был мертв и лежал в луже собственной лужи крови.
Командующий так увлекся своими терзаниями во время боя, что не заметил и как прокусил до крови свою все еще подрагивающую губу, и как комитетчик Артур только с третьего патрона, но пристрел еще одного ближнего офицера Тормача.
Третий сын бека, уже предполагая, в какую сложную ситуацию он попал, тем не менее, не был трусом, только по неопытности он растерялся, да и потому, что привык слушать, пусть и не слушаться, Иосифа. Оказывается, этот ненавистный старик был для него дорог. И только память о старшем сотнике заставила действовать Тормача.
— Назад, все назад! — прокричал он, устремляясь на своем коне к месту повального избиения его воинов. — Лучники огонь навесом по стенам, зажигай стрелы!
В этот момент чуть более крупные камни ударили по выстроившимся в линию и уже начавшим стрелять хазарам, поставили точку в штурме. Козаку пришлось менять натяжку спускового механизма на больших катапультах и теперь они ударили по линии лучников, пусть и не идеально, так как те выстроены были в линию, а не скоплением, но с десяток хазар и пять лошадей были сметены камнепадом.
Тормач прекрасно понял, что так город не взять, нужно думать, но пока только спасение.
— Отступать! — еще раз закричал командующий, коривший себя за то, что не додумался взять рог у убитого Иезекия, который сменил Иосифа, но все они уже погибли.
Побитая армия, которая ранее наводила ужас и на вятичей, и на мурома, и радимичей, возвращалась в лагерь в двух километрах от города, зализывать раны. Пятьдесят семь убитых, сто восемь раненых. И это еще не было непосредственного контакта с защитниками города, который вот так разрушали мечту Тормача. Но он либо возьмет этот город, либо погибнет тут, такого позора, особенно после всего бахвальства перед знатными беками и после внимания со стороны самого кагана, он не может жить после поражения.
Вот только забыл Тормач по причине своего внутреннего терзания, что отряд радимичей был отправлен в обход периметра стен. Да и не мог подумать командующий, что при неудачном штурме, те решаться на атаку.
* * *
— Ну, девочки, и как это понимать? Оставили нас тут, а сами уже и камнями кидают по хазарам! — возмущалась Света, рассматривая очередную стрелу из своего колчана.
— Так и мужи нашия не бранятся, — степенно ответила Власта, всматриваясь вниз со стены.
— Жух! — просвистела стрела.
— Ой! — крикнула Света, сразу ощутив, как наконечник стрелы черканул ее по правой щеке. Боли не было, но испуг появился.
— Тревога! Атака! — прокричала Таня и больше высунулась за стену, пуская куда-то вниз стрелу.
Ответом на выстрел девушки стала вражеский выстрел, и лучница с испугом, быстро сменяющимся на лице фатальной решимостью, рассматривала застрявшее древко в правом плече.
Сразу шесть лестниц были приставлены к стене, и несложно догадаться, что по ним уже лезли штурмовики.
Быстрее всех сообразила Власта и взяв камень, кинула его в направлении ближайшей лестницы. Камень, ломая ступени лестницы, задел кого-то невидимого, который, закричав, упал мешком вниз. С других направлений уже бежали воины, уже разворачивались в ближайших бойницах многозарядные арбалеты.
— Бежим! — прокричала Света и, подхватывая Таню, которая, морщась от боли, пыталась натянуть свой лук, устремилась в сторону бежавших к месту прорыва мечников.
— Ай! — вскрикнула Власта, она бежала последней и ей в левую ягодицу угодила стрела.
Но ратники под командованием Шишона, с десятком Константина, уже настигли девушек и прикрыли их щитами, с другой стороны набегал десяток Врана и два десятка из сотни Карпа. Все поняли, что совершают ошибку, так как рискуют попасть под «дружественный огонь».
— Лягай! — скомандовал Вран, первым поняв, что десятки Шишона и Константина готовятся дать залп из арбалетов, а из соседней бойницы, чуть возвышавшейся над стенами, уже сделали пристрелочный выстрел из многозарядного арбалета.
Времени для того, чтобы большая половина вражеской сотни забралась на стену, понадобилось минуты две замешательства обороняющихся, но радимичи, обнаружив, что их уже встречают, не спешили атаковать, медленно, но уверенно растекаясь по стене и давая время остальным ратникам забраться на стену. Тут, по представлениям раннесредневековых воинов было сложно работать луком, а вот копья, чем в большинстве они и были вооружены, лучше всего, да и длинными кинжалами, когда места для копий уже не станет хватать.
— Залп! — прокричали почти одновременно и Шишон и Константин.
Четыре арбалетчика, разрядив свое оружие, споро уступали место второй четверке и сами быстро перезаряжали. Да, луками было бы чуть сложнее работать, но чуть позже. А сейчас, в образовавшуюся паузу, когда парни перезаряжали свои арбалеты, выстрелили Власта и Света, Таня так и не могла натянуть лук, плечо ныло нещадно.
— Залп, второй! — вновь скомандовали десятники, когда такие же приказы последовали от союзников.
Радимичи уже так заполонили пространство на стене, что опасности промахнуться и попасть по своим уже не было.