Эол в каком-то смысле составляет исключение среди населяющих «Одиссею» полубогов и гротескных существ. Рядом с ними он выглядит весьма человечно, благоденствуя на острове вместе с составляющими супружеские пары шестью сыновьями и шестью дочерьми. У них не было недостатка в пище, и они очень радушно приняли итакцев, целый месяц ублажали их яствами и пением флейт. Согласно «Одиссее», самая поразительная особенность острова заключалась в том, что он был обнесен высокой медной стеной, а единственная необычная черта в характеристике Эола — дарованная богами способность повелевать ветрами. И он весьма любезно использовал эту способность, чтобы помочь Улиссу. Оставив на воле только благоприятствующий дальнейшему плаванию гостя западный ветер, Эол запрятал все остальные буреносные ветры в кожаный мех и вручил его Улиссу. Отсюда скептическое замечание Эратосфена, что вероятность опознания мест, которые посетил Улисс, равна возможности установить, какой сапожник зашил ветры в кожаный мешок.
Между тем, на мой взгляд, намечалась некая связь между северо-западным углом Крита и ветрами. Когда галеры Улисса, возвращаясь из Ливии — на север, достигли Крита и обогнули мыс Крио, они столкнулись с преобладающими в летнем сезоне северными ветрами. Плавание вдоль критского побережья не представляло особой трудности. Безветрие в утренние часы позволяет продвинуться на несколько миль; днем, когда дуют сильные ветры, можно отстояться на якоре, а вечером, используя затишье, подчас удается пройти на веслах еще милю-другую. Но когда вы проползли вдоль южного берега и вышли к северо-западному углу, этот распорядок перестает действовать. Вам надо пересечь участок открытого моря до мыса Малея, с островами Андикитира и Китира в роли единственных возможных промежуточных станций. Если в пути вас вновь застигнет сильный северный ветер, скажем, тот же мелтеми, вы рискуете еще раз быть отброшенными к Африке. И если Улисс однажды побывал в такой переделке, он должен был принять все меры предосторожности, чтобы ситуация не повторилась. По логике, ему надлежало дождаться идеальных условий у северо-западной оконечности Крита, затем поднимать паруса и идти к Малее, уповая на то, что попутный ветер удержится до самого Пелопоннеса. Вплоть до нынешнего века так поступали кормчие малых судов, направляясь от Крита к материку. Выбрав самую подходящую точку для старта, они ждали благоприятного ветра, и выбор был невелик: единственная надежная якорная стоянка в районе опасного скалистого северо-западного выступа Крита находится у маленького острова Грамвуса (или Грабуса), некогда печально известного как пиратское логово. И я повел «Арго» к Грамвусе, намереваясь там искать следы Эола, зашившего ветры в кожаный мешок.
По пути нас едва не настигла беда. Обогнув мыс Крио, мы было пошли вдоль открытого западного берега Крита, однако наше движение было остановлено тем самым северным ветром, которого страшились древние судоводители. Подобно им, мы никак не могли предвидеть, что этот противный ветер примет совершенно не свойственный сезону характер и целую неделю будет свирепствовать чуть ли не зимний шторм. Всякое нормальное судоходство в Эгейском море было нарушено. Прекратились паромные и чартерные перевозки, туристы возвращались домой самолетом, пляжи закрыли, так как купаться было опасно из-за сильного прибоя. Правда, мы об этом ничего не знали, ибо «Арго» был отрезан от всего мира и цеплялся за жизнь в пустынной бухточке на западном берегу Крита.
Что нам грозят неприятности, я понял через пять минут после того, как мы, сразу за мысом Крио, обогнули Элефанисос — Олений остров. Идя вперевалку мимо рифов этого зловещего кладбища кораблей, «Арго» с маху шлепался в ложбины между волнами. Нашей галере стало невмоготу бороться со стихией, она оказалась почти неуправляемой в зоне беснующегося прибоя. Мы вновь прибегли к аварийной тактике, понуждая «Арго» идти вперед при помощи подвесного мотора на резиновой шлюпке. Не помогло. Только мы миновали длинную вереницу рифов, как крепнущий ветер погнал нас к берегу за извилистой полосой бурунов. Теперь и назад нельзя повернуть без риска наскочить на подводные камни. Бросить якорь в открытом ветрам уголке было негде, оставалось ползти вперед. С тревогой искал я взглядом щель в береговых скалах, сулящую хоть какое-то укрытие. Тщетно. Шесть часов пробивались мы вперед черепашьими темпами. Гребни волн захлестывали вспомогательный мотор, он задыхался и фыркал, возмущенный таким обращением, и лишь самым опытным морякам нашей команды удавалось маневрировать шлюпкой на частой волне. Скоро и они посерели от усталости.