Глава 1. Бард и герой
Согласно одной гипотезе, Гомер был женщиной. Другая утверждает, что он был слепой. По третьей гипотезе, авторство поэмы принадлежит не одному, а целой группе поэтов. По четвертой, Гомер создал только «Илиаду», у «Одиссеи» другой автор. Словом, разногласий в среде ученых насчет личности Гомера не меньше, чем по поводу маршрута Улисса. Истина заключается в том, что никому еще не удалось установить, кем был Гомер и когда точно он жил, хотя на этот счет и существуют мудрые выкладки. Предположительно Гомер жил в VIII или VII веке до н. э., иначе говоря, примерно через 500 лет после осады Трои и описываемых им событий. Исследователи сходятся также в том, что он был (или они были) бардом (бардами), то есть профессиональным сказителем (сказителями).
Вполне возможно — отсюда гипотеза о слепце, — что Гомер поместил в «Одиссее» свой словесный портрет, подобно тому как некоторые кинорежиссеры снимаются статистами в своих фильмах. При дворе гостеприимного царя Алкиноя живет певец, которого, согласно «Одиссее», «муза… при рождении злом и добром одарила: очи затмила его, даровала за то сладкопенье». Любимца двора подвели к отведенному ему месту в пиршественном зале и усадили на среброкованный стул перед гостями. Певец сидел, прислонясь спиной к высокой колонне, и царедворец повесил на эту колонну лиру слепца, «чтоб ее мог найти он». Тот же царедворец «корзину с едою принес, и придвинул стул, и вина приготовил, чтоб пил он, когда пожелает». После чего певец усладил слух собравшихся, «выбрав из песни, в то время везде до небес возносимой, повесть о храбром Ахилле и мудром царе Одиссее».
Идет ли речь о самом Гомере или нет, во всяком случае, мы можем составить себе представление о том, как исполнялись «Одиссея» и «Илиада», — представление, которое зовет нас к осторожности. В Албании, на западе Ирландии и среди австралийских аборигенов специалисты изучали технику живых бардов, проверяя, насколько бережно они обращаются с текстами, что в них изменяют. Оказалось, что барды не заучивают механически песни наизусть, а запоминают фабулу. Опорные строфы и фразы повторяются, в остальном же певец вправе импровизировать и шлифовать текст по правилам своего ремесла. Так что устный сказ был живым, изменчивым повествованием, и дошедшие до нас творения Гомера отличаются от сочиненного первоначальными сказителями. К тому же нам известно, что первоисточники были очень древними. Недавно один сотрудник Гарвардского университета обнаружил напоминающую гомеровский стиль фразу во фрагменте хроники времен бронзового века на глиняной плитке примерно той поры, когда шли бои у Трои. Выходит, первое сказание об осаде могло быть сочинено при жизни действительно существовавших Агамемнона и Улисса.
Единственное беглое описание внешности Улисса мы находим в строфах «Илиады», повествующих об осаде Трои. Гомер изображает его облик в общих чертах. По словам поэта, Улисс был небольшого роста, но широк в плечах и груди. На первый взгляд он казался неповоротливым и неуклюжим; одним словом, мужлан, выражаясь современным языком. Но едва Улисс начинал говорить, как это впечатление исчезало. У него был могучий голос, и речи его, «как снежная вьюга, из уст устремлялись», так что никто не мог превзойти его в споре. Различные эпизоды «Илиады» и «Одиссеи» добавляют плоти в этот силуэт. Улисс несомненно был очень силен. Мало кто мог сравниться с ним в рукопашной схватке, и он метал диск дальше своих соперников. Только ему оказалось под силу натянуть тетиву богатырского лука, ранее принадлежавшего легендарному лучнику Эвриту, и стрелял он без промаха. Несмотря на плотное телосложение, Улисс и в беге был одним из первых. В целом он представляется нам дородным мужчиной, обладающим феноменальной выносливостью, которая ярко проявляется во время двух кораблекрушений, когда Улисс возвращается домой. В первом случае вся его команда утонула, когда галеру разнес в щепки внезапный ураган; сам Улисс сумел поймать обломок — нижний брус киля — и, сидя на нем верхом, добрался до берега. Во втором случае буря разрушает плот героя, и он преодолевает вплавь изрядное расстояние до суши, где прибой основательно колотит его о скалы. Словом, перед нами крепко сложенный, грубоватый с виду мужчина, наделенный выносливостью и силой, необходимыми для выживания.