Дар-эс-Салам окружала полоса зеленых кустов.
— Отсюда они кажутся маленькими, но, на самом деле, это артиллерийский растения, — заметил Уэллс. За ними тянулись немецкие траншеи, пересекавшие местность вплоть до второй полосы растительности, красных тростников. Британские траншеи занимали пространство между тростниками и гребнем.
Бёртона как будто ударили по голове, и он внезапно вспомнил Крым, где, как и на этой ужасной войне, земля была изрезана, изрыта и перевернута артиллерийскими снарядами. Несколько недель назад сильные дожди затопили местность перед ним, и с тех пор безжалостное солнце обжигало перекошенный ужасный ландшафт. Он был также пропитан кровью и заправлен ломтями мяса, людей и животных, а его зловоние атаковало ноздри Бёртона даже на таком расстоянии. Куски разбитых механизмов поднимались из перемешанной истерзанной земли как вырытые кости. Это было неестественно. Это было ужасно. Это было отвратительно.
Он отстегнул фляжку от пояса, набрал в рот воды и сплюнул пыль изо рта.
— Наша цель, — сказал Уэллс, указывая на высокую башню. — Если мы уничтожим ее, то нарушим их радиосвязь.
— Радио? — спросил Бёртон.
Уэллс улыбнулся.
— Ну и ну! Как странно встретить человека, который не знаком с тем, что все считают само собой разумеющимся! Но, конечно, это было после твоего времени.
Бёртон беспокойно посмотрел на стоявших рядом офицеров, пристально рассматривавших в бинокли море.
— Берти, пожалуйста, говори потише, — сказал он. — Что было после моего времени?
— Открытие радиоволн. Техника, при помощи которой мы передаем сказанные слова и другие звуки через атмосферу буквально в любое место в мире.
— Медиумный процесс?
— Совсем нет. Скорее похоже на телеграф, только без проводов. Включает модуляцию быстро колеблющихся электромагнитных полей.
— Абракадабра, для меня. Куда они глядят?
Уэллс повернулся и посмотрел на офицеров, потом понял бинокль и посмотрел в том же направлении.
— А! — сказал он. — Винтокорабли. Взгляни.
Он передал бинокль Бёртону, который приложил его к глазам и вглядывался в восточное небо до тех пор, пока не заметил на горизонте две темные точки. Они подлетели ближе, и он увидел два больших винтокорабля, каждый с двенадцатью узкими пилонами для винтов, крутившихся на верхушках высоких шестов. Черные корабли с плоской палубой казались более выпуклыми, чем в его время, и он заметил пушки, торчавшие из орудийных портов с каждого бока.
— Астрея и Пегас, — сказал Уэллс. — Крейсеры. Пегас справа.
— Быстро летят. А что это за маленькие пятнышки, вьющиеся вокруг них?
— Шершни. Одноместные боевые винтокорабли. Они должны подавить наземную оборону.
— Настоящие насекомые?
— Да. Обычная процедура. Выращивают их большими, убивают, выскабливают и вставляют в остов паровые машины. Метод не изменился с твоего времени. Смотри! Кенигсберг наводит пушку!
Бёртон перевел бинокль на порт и увидел, что на палубе корабля кишит народ. Орудийная башня, расположенная на носу, прямо перед тремя трубами, повернулась к подлетающим винтокораблям. Спустя несколько мгновений из дула брызнул оранжевый свет, еще и еще. Через несколько секунд после каждой вспышки раздавался грохот, рассыпавшийся над ландшафтом, потом становившийся тише и улетавший прочь вместе со снарядами.
Он опять посмотрел на корабли, бывшие уже почти над городом. Вокруг них взрывались клубы черного дыма.
Шершни пикировали вниз на легкий крейсер и поливали его палубу из пулеметов.
— Давайте, парни! — крикнул Уэллс.
Бёртон смотрел, как людей разрывало в клочья и выбрасывало за борт, когда пули подали в них. Внезапно раздался громкий взрыв. Бёртон опустил бинокль и увидел, как из борта Пегаса вырвался столб дыма, полетели металлические осколки.
— Попали! — крикнул Уэллс.
Винтокорабль наклонился налево. Его тень прошла над Кенигсбергом и вниз полетели какие-то маленькие предметы. Бомбы. С душераздирающим грохотом немецкое судно превратилось в огненный шар. В небо взлетели куски палубы. Потом последовал еще один гигантский взрыв — сдетонировал боезапас корабля.
Взрывная волна потрясла Пегас, перевернула в воздухе килем вверх и бросила на землю. Корабль ударился о землю в южном предместье Дар-эс-Салама и, распадаясь, до тех пор пробивался через него, пока не превратился в перепутанный узел искореженного металла на конце длинной пылающей борозды. Сотни зданий были разрушены, наверно тысячи людей погибли.