Маша недовольно пожала плечами:
— Ты, Паша, с утра глупости говоришь. Мы что, с тобой первый год вместе работаем? Прекрасно знаешь, как я загораю.
Действительно, несмотря на светлые волосы и очень белую зимой кожу, Машин загар всегда вызывал зависть ее подружек. За пару дней она становилась ровного золотистого цвета и не обгорала никогда.
Павел продолжал неотрывно смотреть на Машу. Она, хотя и не была неземной красавицей, привыкла ловить на себе мужские взгляды. Довольно высокого роста, стройная, крепкая, длинноногая, с привлекательным загорелым лицом, на котором особенно ярко сейчас выделялись большие серые глаза, Маша выглядела намного моложе своих двадцати девяти лет. Но такие вот откровенные взгляды в экспедиции, где люди месяцами живут бок о бок друг с другом, она отнюдь не приветствовала, хотя и давно подозревала, что Паша к ней неравнодушен.
— Ты вроде как дрова колол? Смотри, без ноги останешься, если не туда смотреть будешь.
— На ботинках экономить начну, — усмехнулся Паша. — Приходи в баню, спинку потру.
Такие шуточки были вполне в ходу, но Маша чувствовала, что сейчас Пашка не шутит. Она отнюдь не была ханжой, завязался у кого-то роман во время полевого сезона — ради Бога, это личное дело, но самой ей это совершенно ни к чему.
— Лучше ты в гости приходи, когда «поле» закончится. Вот тогда Мишке все расскажу, он тебе сам потрет что-нибудь.
— Ну уж нет, у нас с Мишкой весовые категории разные!
Маша представила рядом с Павлом своего мужа и невольно улыбнулась. Несмотря на то что Паша, коренастый мужик среднего роста, отнюдь не был задохликом, в спарринг-партнеры двухметровому широченному Мишке он явно не годился.
Решив не обращать внимания на Пашкины пристальные взгляды — мало ли, может, гормональный всплеск у мужика, вот и все, — Маша добежала до палатки, быстренько переоделась в шорты и хлопчатобумажную легкую толстовку с капюшоном и ринулась в столовую, откуда уже слышались призывные удары поварешки о кастрюлю. После утреннего купания есть хотелось жутко.
— Доброе утро! — Маша подошла к длинному столу, врытому в землю под огромной армейской палаткой, стенки которой были завернуты и заброшены наверх, когда не было сильного дождя или ветра. Перешагнув через одну из двух длинных лавок, тянущихся по обе стороны стола, она уселась на свое привычное место, между Рузаевым и своей подругой Татьяной.
— Здравствуй, здравствуй, красавица, — поприветствовал ее начальник экспедиции. Евгению Ивановичу было уже под шестьдесят, но он никак не хотел расставаться с кочевой жизнью. Правда, сейчас он преимущественно занимался научными вопросами, а весь груз хозяйственных и прочих забот тащила на себе Маша, которая вот уже три года была его заместителем.
— Мария Сергеевна, вот ваша чашка, — сунулась к ней студентка-второкурсница Леночка, поставив перед Машей ее темно-синюю, с золотым ободком, чашку. — Вам чаю налить?
— Спасибо, Леночка, я попозже сама налью, — отказалась Маша. Ей почему-то не слишком нравилась эта тоненькая девочка с острыми чертами лица и желанием всем угодить. Слишком уж явно она проявляла заботу о начальстве, причем строго дозированно. Львиная доля ее внимания доставалась поровну Евгению Ивановичу и Маше, геологи Павел, Татьяна, Дима и Игорь шли уже вторым сортом, со студентами Леночка вообще обращалась как-то свысока, делая исключение лишь для Леши — все-таки аспирант. А с поварихой и шоферами Леночка вообще практически не общалась, насколько это было возможно в небольшой экспедиции.
Маша приняла из рук поварихи миску с макаронами. Опять одно и то же!
— Спасибо, Антонина Петровна.
Макароны, несмотря на зверский аппетит, большого энтузиазма у нее не вызвали. Правда, опустошила миску Маша довольно быстро и, встав из-за стола, налила себе чаю из огромного закопченного чайника, ставшего уже почти живым членом их экспедиции. Студентам, попадавшим сюда на практику, приходилось привыкать к тому, что чай в партии Евгения Ивановича пьют крепчайший и заваривают его не как все люди, а наоборот. То есть в большой чайник сыпалась заварка, а для тех, кто не выдерживал напитка такой крепости, возле стола стоял маленький чайник с кипятком. Правда, к концу полевого сезона все уже, как правило, о нем забывали.
Осторожно держа чашку, полную до краев, Маша присела к дальнему концу стола, размешала сахар, отхлебнула ароматного чаю и, прислонившись спиной к столу, блаженно закурила первую за день сигарету.
— Господи, хорошо-то как! — тихонько сказала она сама себе.