2 мая был дан большой праздник у французского посла, где я встретил много своих знакомых. Меня чествовали повсюду; по распоряжению императора г‐н Канкрин вручил мне 20 тысяч рублей вместо 10. Сегодня утром я вновь был при дворе, по случаю дня рождения императрицы. В часовне звучала замечательная музыка. Интерьер помещения еще более великолепен, чем Версаль. Императрица пригласила меня к себе и на сегодняшний вечер, в то же время меня снова пригласили отобедать с императорской семьей. Не было никого из иностранцев, не приглашен даже Массов[34]. У императора самые обходительные манеры: «Прежде всего должен поблагодарить Вас, что приняли мое приглашение; едва смел надеяться на это». Затем он поинтересовался, носит ли еще тюрбан [Фридрих фон] Ансильон[35]. Я сказал ему, что его империя равна по пространству Луне. [В ответ]: «Если бы она была на три четверти менее, то управлялась бы более разумно». Отвечено со вкусом, как по мне. Сегодня он снова много говорил со мной о тебе и твоей семье. На Неве сегодня начался ледоход. Зима все еще настолько чувствительна, что г‐н Канкрин собирается отпустить нас в путешествие лишь через 15–20 дней. Здоровье мое блестяще. Зайферт очень услужлив. Ни единого гвоздя на экипажах не сломано. Тысяча дружеских приветов. Обнимаю домочадцев*.
А. Гумбольдт
Благодарю сердечно, дорогой брат, за твое любезное письмо, которое, однако, принесло печальное известие о смерти замечательного Эйхлера[36]. Мало найдется известий, которые бы огорошили меня больше, чем это! Как рано он ушел! Да и Руст[37] уже на пороге смерти, почти наперегонки с ней. Как меняются стремительным вихрем обстоятельства человека. Эйхлер был поистине другом семьи и дома, благородного характера и постоянства во мнениях. Так уходят лучшие. Мои успехи в здешнем обществе не передать словами. Все, что есть благородного и ученого, вращается вокруг меня. Едва ли возможно вообразить себе большее внимание и достойное гостеприимство. Почти каждый день я обедал в самом тесном кругу (на четыре персоны) с императорской семьей, каждый вечер в милом непосредственном общении у императрицы. Наследник престола дал мне обед, «чтобы можно было потом вспоминать о нем». Молодому великому князю велели попросить мой портрет, акварель, которую должен исполнить художник Соколов[38]. В Генеральном штабе военный министр Чернышев[39] распорядился передать мне собрание всех изготовленных там карт. Каждый начальник департамента изъявлял свою готовность к услугам мне.
Заведения и коллекции и правда чрезвычайно богаты. Канкрин умен и энергичен. Экипажи очень хороши – каждый стоил правительству по 1200 наших талеров. Деньги везде предлагают как сено, желают предупредить каждое пожелание.
Полагаю, мы тронемся в путь 18 или 19 мая (все по новому стилю), потому что экипажи будут готовы только 16 мая, везде пока лежит снег и ни следа растительности. Надеемся добраться до Тобольска, Киргизской степи и Оренбурга. Шёлер разместил нас с большим удобством. Сам он, очевидно, отбудет еще до нас, около 15 мая, в Берлин. По поводу писем прошу тебя все их, включая те, которые адресованы Розе и Эренбергу (их обоих тут хорошо приняли), послать во франкированном конверте по адресу тайного придворного советника и почт-директора Гольдбека[40] в Мемель. Он по моей просьбе перешлет их сюда русскому почт-директору Булгакову, который всегда знает, где мы находимся. Прошу лишь позволить мне оплатить расходы через твоих людей, в противном случае мне придется искать другие пути. Инструмент у Гамбе[41] я заказал два года назад, и хотя теперь он мне не нужен, я все же должен за него заплатить. Поэтому прошу тебя, дорогой брат, выплатить по моему счету всю сумму в 2100 франков Гамбе в Париже через Мендельсона[42]. Г‐н Лео (агент Мендельсона в Париже) знает адрес Гамбе. Я имею довольно надежды перепродать теодолиты Гамбе здесь. Прошу тебя также возместить расходы на микроскоп по моему счету в должном порядке Мендельсону. Я уже писал тебе, как часто и с большой симпатией императорская семья поминает тебя, Гедемана и всех твоих дочерей. Сердечный привет дорогим домашним. С братской любовью и неизменной благодарностью, твой
34
Людвиг Фридрих фон Массов (1794–1859), гофмаршал кронпринца Фридриха Вильгельма, будущего Фридриха Вильгельма IV, директор королевских парков.
35
Иоганн Петер Фридрих Ансильон (1767–1837), прусский государственный деятель, историк и философ, воспитатель кронпринца Фридриха Вильгельма, позднее министр иностранных дел.
36
Фридрих Казимир Элиас Эйхлер фон Ауритц/Аурих (1768–1829), прусский офицер, друг семьи Гумбольдт, скончался 18.04.1829.
37
Иоганн Непомук Руст (1755–1840), австрийский медик, профессор Берлинского университета, руководитель клиники в больнице Шарите в Берлине.
39
Александр Иванович Чернышев (1785–1857), с 1827 г. управлял Военным министерством России.
40
Иоганн Генрих Готфрид Гольдбек (1760–1831), прусский обер-почт-директор, с 1812 г. на пограничном почтамте в Мемеле.
41
Анри-Прюданс Гамбе (1787–1847), парижский изобретатель и мастер по изготовлению точных инструментов. А. фон Гумбольдт пользовался его инструментами для измерения земного магнетизма.