Наконец-то мне удалось посмотреть на Грейсона, но это не имело значения – его взгляд уже был обращен к моим губам. Я нервно прикусила нижнюю губу, и он тяжело сглотнул.
Затем облизнул губы и заставил себя ответить на мой вопрос. Ему явно потребовалось немало сил, чтобы вернуть внимание к разговору.
– Это что-то неожиданное. Шаг не по порядку. Ты еще не должна быть на стадии поцелуев с кем-то другим. И испытаешь то, что не впишется в рамки твоего разума. Надеюсь, это настолько выбьет тебя из колеи, что мозг перезагрузится, понимаешь? Возможно, на время твое сердце возобладает над разумом. Тогда ты будешь более естественно на все реагировать и вернешься на правильный путь.
Как я ни старалась, не нашла подходящих слов для возражения. Быть может, я и не хотела.
– Если честно, в этом есть смысл.
Уголок его губ слегка приподнялся.
– Да, прозвучало неплохо.
На какое-то мгновение мы погрузились в тишину. Его взгляд по-прежнему был сосредоточен на моих губах, и, клянусь, сейчас Грейсон находился чуть-чуть ближе, чем раньше.
– Но это будет мой первый поцелуй. – Мой голос упал до шепота.
– Даже лучше. Отвлечет в два раза больше.
– Разве мой первый поцелуй не должен быть особенным, с кем-то, кто мне небезразличен, а не как часть научного эксперимента?
Глаза Грейсона наконец обратились к моим.
– С тем, кто тебе небезразличен? Я оскорблен, Эйвс, – подразнил он. – Ты говоришь, что тебе на меня наплевать?
Я закатила глаза, радуясь возвращению его игривости. С ней куда проще иметь дело, чем с его напористостью.
– Конечно же, ты мне небезразличен. И ты это знаешь, – с улыбкой подразнила я в ответ. – Ты мой некровный вульгарный старший брат, помнишь?
– Это я вульгарный? Ты считаешь меня братом, но все равно целуешь. Вот это вульгарно.
– О чем ты говоришь? Я тебя не целовала.
Он быстро наклонился ко мне, но, накрыв мои губы своими, замедлился почти до остановки, словно смакуя каждую секунду этого момента.
Много лет я представляла, каким будет поцелуй. Оказалось, мое воображение сильно ограничено. Я полагала, что он будет нежным, теплым, может, жгучим, но понятия не имела, как на самом деле все это ощущается, пока Грейсон Кеннеди не показал мне.
Поцелуй был коротким, но таким нежным и чувственным. Никакого огня, страсти и неразберихи из переплетенных языков, о которых читаешь в книгах. На самом деле не было никакого языка. Лишь две пары губ, встретившихся впервые.
Похоже, Грейсон был осторожен со мной, и я по-настоящему это ценила. Вместо ожидаемой паники в его прикосновении я нашла успокоение и смогла испытать всю сладость момента. Мой рот инстинктивно приоткрылся, и Грейсон тут же поймал мою нижнюю губу. На ней и задержался, давая возможность мне ответить на поцелуй. И когда я наконец поцеловала его в ответ, он улыбнулся у моих губ и отстранился.
– Теперь поцеловала, – поддел он, в его глазах светилось нечто большее, чем просто озорство. – Все еще считаешь меня вульгарным?
– Я… я… – Я была в растерянности, но также в легкой эйфории – внутри меня сражались спокойствие и паника. – Я не знаю, что сейчас чувствую.
Грейсон усмехнулся.
– Очевидно, это означает, что поцелуй работает. Может, нам следует его повторить.
– Повторить?
– Нужно убедиться в верности теории.
– Нужно?
– Да, Эйвери. Как совершенно беспристрастный сторонний наблюдатель, не имеющий никакой личной заинтересованности в результатах этого эксперимента, я требую, чтобы ты снова меня поцеловала. Прямо сейчас. Чисто в научных целях, конечно же.
– В научных целях?
– Да! Во имя науки!
Он бросил на меня вопросительный взгляд, и я покраснела – разумеется, но потом, к удивлению нас обоих, захихикала.
– Полагаю, я дала тебе разрешение поводить эксперимент на твое усмотрение.
Грейсон так широко улыбнулся, что его редкая ямочка проступила во всей красе.
– Поверь мне, Эйвс, это сто процентов необходимо.
Второй поцелуй кардинально отличался от первого. Я думала, тот был изумительным – идеальный первый поцелуй, – но этот сразил меня в ином ключе. В нем смешались жар, страсть и нетерпение – Грейсон явно ждал этого слишком долго.
Он подался вперед, прижимаясь ко мне всем телом, и я ощутила уже знакомый прилив жара, который охватил меня, когда мы танцевали. Грейсон положил ладонь мне на щеку, и мои руки инстинктивно обхватили его шею.
Через мгновение он отстранился и подразнивающе спросил:
– Вульгарно?
Впервые в жизни я не чувствовала стеснения.
– Определенно, – ответила я, притягивая его обратно к себе. – Очень, очень вульгарно.
Грейсон засмеялся, а затем убрал с лица мою новую челку и снова меня поцеловал. Уверена, на сей раз останавливаться он не собирался. И я не возражала.
Только его язык проник в мой рот и я решила, что французский поцелуй – это потрясающе, как голос Эйдана ворвался в пузырь, в котором мы находились. Согласно правилам дома, мы оставили дверь в спальню Грейсона открытой. Мы оба об этом забыли – кто бы мог подумать, что нам понадобится уединение? И в итоге не успели отстраниться до того, как вошел Эйден.
– Эй, Грейсон, я тут подумал, ты будешь рад узнать, что я расстался с… – ахнув, он замолк на полуслове.
Я мигом села. Вся кровь отлила от лица.
Грейсон вздохнул и тоже поднялся.
– Эйвс, ты так хорошо держалась, не паникуй теперь. – Он посмотрел на своего брата и сухо проговорил: – Очень вовремя. Не мог бы ты закрыть дверь с той стороны?
Но Эйден не ушел. Его лицо раскраснелось от гнева.
– Как ты посмел ею воспользоваться! Это же Эйвери, Грейсон! Из всех девушек на свете, как ты мог трахаться именно с ней?
– Я не спал с ней, – еле сдерживаясь, ответил Грейсон.
– Нет, – выплюнул Эйден, – ты всего лишь пытался ее трахнуть.
Я не могла поверить, что он на самом деле это сказал.
– Эйден!
При звуке моего голоса Эйден обратил всю ярость на меня.
– Как ты могла на это клюнуть, Эйвс? Ты ведь тысячу раз видела, как он проделывает это с другими?
У меня перехватило дыхание. Его разочарование и отвращение ранили меня до глубины души.
– Я считал тебя умнее, но, очевидно, ты такая же, как все. Поздравляю. Каково быть последним завоеванием Грейсона Кеннеди?
Из глаз хлынул непрекращающийся поток слез. Я встала с кровати и пробежала мимо парней за дверь. Оставалось только надеяться, что Грейсон принесет мой рюкзак завтра в школу, ибо возвращаться за ним я уж точно не собиралась.
– Эйвери! – крикнул Грейсон. Я не остановилась, но, летя вниз по лестнице, снова услышала его голос: – Идиот! Сколько раз тебе нужно разбить ей сердце?
Вся в слезах я ворвалась в кабинет и бросилась к Шерил.
– Эйвери? – ахнула она, обнимая меня.
– Можете отвезти меня домой?
– Конечно, дорогая. Что случилось?
– Я просто хочу уехать.
Не отпуская меня, Шерил потянулась за сумочкой, но Грейсон ее остановил.
– Мам, позволь мне, – тихо произнес он.
Шерил вгляделась в мое лицо в поисках одобрения, но Грейсон не дал мне и шанса на протест. Он вытащил меня из объятий своей мамы.
– Эйвс, все совсем не так. Клянусь, ты для меня не просто очередная девушка.
Весьма сомнительно, но меня расстроило вовсе не это.
– Он ненавидит меня, Грейсон! Ты видел его лицо? Я была ему отвратительна!
– Не позволяй ему разрушить то, что только что произошло. Это не было отвратительно. Это было удивительно и особенно. Черт, это было практически неизбежно с Нового года.
Я яростно замотала головой.
– Неудавшийся эксперимент, вот что это было. Ничего не перезагрузилось! Теперь я еще больше чувствую себя виноватой!
Я повернулась к Шерил, которая в шоке наблюдала за нами. Она наверняка собрала все воедино, однако ничего не сказала, когда я попросила ее отвезти меня домой. Просто взяла сумочку и повела меня мимо Грейсона к своей машине.