– Оуэн и Либби только что стартовали. Они вроде как поспорили. Либби сказала, что прыгает лучше, поскольку владеет аэродинамикой и разбирается в углах.
Я покачала головой.
– Наверное, она просто хотела его позлить. Хотя Либби отличная прыгунья. Ее папа профессиональный сноубордист, так что она, можно сказать, выросла в горах.
– Да ладно!
– Ага, – подтвердила мама. – Мы пару раз бывали на его соревнованиях.
Услышав мамин голос, я содрогнулась и взяла Тару за руку.
– Идем! – в отчаянии воскликнула я. – Я готова прокатиться.
– Не хочешь подождать остальных?
– Пэм и Хлоя были прямо за нами. Грейсон с мамой их дождутся.
Я утащила Тару за собой с горы. И конечно, только у подножья до меня дошло, что мама, скорее всего, тотчас же выложила Грейсону, почему я так расстроена. Если он хоть что-то скажет об этом, я умру. В БУКВАЛЬНОМ СМЫСЛЕ!
Мы катались до самого заката, а по дороге в квартиру захватили кучу коробок с пиццей. После того как все наелись от пуза, мне спели смущающую песенку «С днем рождения» под торт «Красный бархат» с зажженными свечками и завалили подарками.
Билеты в кино от Оуэна, абонемент в Музей естественной истории от мамы, солнечные очки и серьги от Хлои, сапоги на высоченных каблуках от Памелы – эта девушка так и норовила при любой возможности подкинуть мне пару-тройку сантиметров роста. Научный клуб скинулся на полную коллекцию дисков «Разрушителей легенд» в комплекте с фигурками-болванчиками Джейми и Адама – потрясно!
Грейсон протянул мне подарок последним. Интригующе. Сколько я себя помнила, он всегда мне что-то дарил. В детстве «Плей-До» или Барби, которые сто процентов выбирала его мама. Когда стал старше и уже покупал сам, направление изменилось в сторону набора фальшивых усов и подушки-пердушки. Но что-то мне подсказывало, в этом году мой подарок будет не из «Спенсерса».
Я разорвала оберточную бумагу – и рассмеялась, увидев фиолетово-розовый дневник с сердечками и замочком. Затем присмотрелась получше. На обложке Грейсон черным маркером написал заглавие. «Тайный дневник Эйвери Шоу о любови к Грейсону Кеннеди» – судя по всему, такое название получила эта вещица. Чуть ниже, шрифтом поменьше, была приписка: «Вся ужасная девчачья фигня, происходящая после принятия совместного душа Грейвери. (С множеством восклицательных знаков, смайликов и сердечек!!!)»
Мои брови взлетели на лоб, и когда я посмотрела на Грейсона, в его глазах играл озорной огонек.
– Я не мог позволить той скучной штуке, которую ты именуешь дневником, быть твоим единственным письменным упоминанием «Эксперимента Эйвери Шоу». В нем упущено столько всего хорошего!
Он достал из кармана крошечный ключ, щелкнул замочком и, открыв дневник, показал, что первые несколько страниц уже заполнены.
– Я подумал, тебе может понадобиться некоторая помощь, чтобы начать, и записал парочку твоих мыслей о любимых моментах Э. Э. Ш. на сегодняшний день.
– Моих мыслей?
Грейсон широко улыбнулся, и у него появилась ямочка на щеке.
– Именно так. Уверен, ты найдешь их крайне точными. Никогда не забуду, как ты говорила о моих широких плечах и глазах, словно океан, когда тем первым вечером сидела напротив меня за ужином. Я понятия не имел, что так тебе нравлюсь, Эйвс.
Я закрыла лицо ладонями и застонала, но втайне все же дорожила подарком. Взглянув еще раз на дневник толщиной в пару сантиметров, я засомневалась, что в нем хватит страниц на все мои планируемые записи ужасных девчачьих подробностей.
– Ладно, ребят, – прервал нас Оуэн, – кто готов идти в джакузи?
Все принялись суматошно убирать оберточную бумагу, тарелки от пиццы и пустые банки от содовой, как вдруг Либби остановилась.
– Эй, здесь еще один подарок.
Я взяла его и посмотрела на маму.
Но она покачала головой.
– Это не от меня.
Я обвела комнату взглядом, и все пожали плечами. Тогда осмотрела саму упаковку, но на ней не было имени.
– От кого это?
Никто не признался.
– Просто открой его, – нетерпеливо произнес Брендон.
На какое-то мгновение мне подумалось, что это тайный подарок от Эйдена и он уговорил кого-то принести его сюда. Мое сердце бешено колотилось в груди, пока я срывала оберточную бумагу.
Я достала подарок из коробки и, только подняв его, поняла, что это такое. Вопиюще откровенное темно-красное бикини и чудесный белый саронг.
Точно не от Эйдена.
– Что это?
Все еще в ужасе пялясь на бикини, я услышала голос Грейсона:
– Почему все смотрят на меня?
Я подняла голову – и конечно же, все смотрели на него, причем с упреком. Ребята сдерживали смех, но мама выглядела сердитой.
– Это не от меня! – с безупречно невинным видом воскликнул Грейсон.
– А от кого еще? – фыркнула Либби.
– Что? Если именно я упомянул о джакузи и по случайности знаю, что у Эйвери есть только никудышный сплошной купальник, который словно достали из бабушкиного гардероба, это еще не означает, что я купил крутецкое бикини, которое, вероятно, будет убийственно на ней смотреться.
На мгновение воцарилась тишина, а затем вся комната взорвалась смехом. Да таким громким, что мы не заметили, как распахнулась входная дверь. В квартиру ворвался Эйден, как-то злостно и испуганно выкрикивая мое имя.
Все потрясенно замолчали.
Увидев меня, Эйден резко остановился. На долю секунды в его глазах промелькнуло облегчение, а затем парень осмотрелся вокруг. Прошелся взглядом по каждому в комнате и зацепился за полусъеденный праздничный торт.
И тогда его накрыло понимание.
– Это праздничная вечеринка? У тебя вечеринка в честь дня рождения?
Я не совсем уловила суть вопроса. Очевидно, как и все присутствующие.
– Ну… у меня ведь день рождения. Что еще мне здесь делать?
Эйден выглядел ошеломленным.
– Мама сказала, что вы с Грейсоном поехали сюда, и я подумал…
Грейсон подошел ко мне.
– Подумал, что я приведу ее сюда одну, – мрачно рассмеялся он. – И попытаюсь соблазнить? – Грейсон положил руку мне на плечо. От него так и веяло напряжением, не удивлюсь, если с помощью меня он усмирял свой нрав, чтобы не броситься в драку. – Поверить не могу, что ты решил, будто я могу так поступить с Эйвери.
Эйден свирепо уставился на Грейсона, в то время как в моей голове по кусочкам складывалась общая картина.
– Ты пришел сюда, чтобы остановить меня, поскольку был так уверен, что я тут же запрыгну к нему в койку, стоит только поманить.
Эйден стыдливо отвернулся. И в моей груди вновь вспыхнула боль от разбитого сердца.
– Пожалуйста, давай поднимемся наверх и поговорим наедине?
– Нет, мы останемся здесь.
Мой ответ был резким и пришел из ниоткуда. Грейсон рядом со мной застыл от удивления. Я приобняла его за талию, радуясь, что он был здесь и помог мне выстоять. Внизу живота у меня появилось странное ощущение. Не уже знакомая паника, и это меня пугало.
– Поверить не могу, что ты так обо мне думаешь, – возмутилась я.
Это разозлило Эйдена.
– Естественно, я за тебя волновался! Я знаю своего брата, Эйвери. Он в этом спец, а ты такая… такая…
– Какая?
Мой голос звучал незнакомо. Я понятия не имела, что со мной происходит.
Судя по всему, Грейсон уловил неладное и стал в медленной утешающей манере нежно поглаживать меня по спине.
– Невинная, – наконец ответил Эйден, – неопытная.
– И поэтому ты решил, что я просто отдамся твоему брату, поскольку он – первый парень, который проявил ко мне интерес?
– Тревога! Тревога! – пробормотал Брендон где-то слева от меня. – Вступаем в пятую стадию.
Я услышала, как включилась видеокамера и Леви прошептал:
– Система работает. Сейчас мы станем свидетелями науки в действии. После нескольких недель отсутствия прогресса испытуемая, Эйвери Шоу, наконец-то переходит из стадии вины в пятую стадию – скорби. Как и предсказывал ее научный партнер, это будет взрывная сцена.