Между тем разговор за столом опять пошел о воспитании - уж больно противоположные дети сидели друг против друга: с одной стороны холодный, выдержанный, предельно вежливый джентльмен, с другой - темпераментная, предельно невоспитанная поросятина.
- Вы посмотрите на них и сравните, - проводил свою теорию Нуклиев. - У одного комплексы полностью подавлены. Он действует как запрограммированный автомат. Все его желания, мысли, чувства бьются под железной маской условности. Да, не скрою - на него приятно смотреть. Но ведь это хорошо для нас, а не для него. А это ребенок! Ему хочется двигаться, прыгать, скакать, безобразничать! Он же стиснут в стальном корсете.
- Но он вос-пи-тан, - горячо возражала ему Вера. - Много ли в наше время встретите воспитанных людей? А среди детей - тем более! Посмотрите на мою басурманку! Зачем она кинула в общее блюдо кость? Ну скажите, зачем?
- Она бросила кость потому, что ей так захотелось, ее комплексы полностью раскрепощены. Раскрепощенность - естественное состояние всего главного. Только одно в мире существо забыло это. Человек1 _______________________ * Могу ли я получить телячью котлету? (англ.) ** Дайте порцию жареной баранины (англ.). *** Благодарю вас (англ.). **** Нет. К жареной баранине дайте, пожалуйста, мятого картофеля, моркови, французской фасоли, цветной капусты, гороха.
- Спасение в прошлом, - гнул свое Полушеф. - Древние знали все. Нет ничего нового и не будет. Если мы до конца расшифруем клинопись... Только кто ее будет шифровать?.. В мире с каждым годом все меньше и меньше людей знают клинопись... Нужна смена, а ее нет... Ошибка Красина в том, что он не провел свой эксперимент в области клинописи. Если бы мы доказали, что человек с рождения может знать клинопись... О! Что бы мы тогда сделали! Мы бы засыпали мир удивительной информацией из тьмы веков! Тогда не надо было бы заново изобретать велосипед и строить ракеты. Может быть, древние могли путешествовать по планетам лишь усилием воли. "Мир в нас", - говорили древние. Как они были правы!
- Дуги, - говорил, не слушая никого, глядя в стакан с "Портвейном-72", Онуфрий Степанович. - Парень он хороший, но от дуг нос воротит. Умру, кто дуги гнуть будет? В районе один я остался. В могилу ремесло унесу...
- Дом на него записали, - вторила мужу Варвара Игнатьевна. - Да разве ему нужен наш дом? И сад, и огород какой пропадет... А так он внучек хороший, душевный. Не поймешь только ничего.
- Со словарем-то можно понять, - сказал Онуфрий Степанович.
- Ну уж это конечно...
Геннадий Онуфриевич поднялся, пошатываясь.
- Тост! Я хочу сказать тост! I wish to propose a toast to... Mr. Chairman! Ladies and gentlemen! * Прошу засвидетельствовать! Я дурак. Их бин дурак!
Ученый плюхнулся на свое место и заплакал. Плечи его задрожали. Бывшая жена погладила его по голове.
- Успокойся, - зашептала она. - Все будет хорошо. Знаешь, что мы сделаем? Давай меняться детьми. Ты мне Шурика, а я тебе Катьку. Мужа я уговорю... Зачем тебе Шурик? Диссертацию ты защитил, сейчас он тебе обуза. А мне очень он нравится. Все знакомые лопнут от зависти. Давай, а, Гена! Тебе же легче будет. Катька, конечно, не сахар, но хоть по-русски понимает. Ну?
Геннадий Онуфриевич продолжал плакать. Сын, перестав есть, удивленно смотрел на пьяного отца. В его глазах было осуждение.
- Па-па... - раздельно сказал он. - Where is the gentlemen's lavatory here? *
- He туалет, а уборная! По-русски уборная! Сортир! Понял? Сколько тебе твердить, иностранная твоя рожа! Отхо-же-е мес-то! Вот сколько названий! И не мужской и женский! А общий! В огороде! Два шага налево, три шага направо - там и увидишь плетеное сооружение. Адью! I am tired and sleepy! **.
- Мы его проводим, - сказала Ирочка. - Нуклиев, пойдем с нами, посветишь фонариком.
- I would like a drop of whisky ***. То бишь водки! Вот черт! И сам скоро по-русски разучусь говорить.
Геннадий Онуфриевич дотянулся до бутылки и налил себе рюмку.
- Итак, майн клайн геноссе старики! Many happy returns of the day! ****
- Пойдем, сынок, я покажу тебе туалет, - Ирочка взяла Шурика-Смита за рукав.
_________________ * Я хочу предложить тост за... Господин председатель! Леди и джентльмены! (англ.). ** Где здесь мужской туалет? (англ.). *** Я устал и хочу спать! (англ.). **** Я выпил бы немного виски (англ.). ***** Поздравляю вас с днем рождения (англ.).
ГЛАВА ТРЕТЬЯ, И ПОСЛЕДНЯЯ,
в которой Геннадий Онуфриевич Красин идет смотреть фильм "Любовь под вязами"
Геннадий Онуфриевич вышел на улицу. Стоял теплый вечер. Чисто сияли звезды. Легкий ветерок возился в листьях сада... Пахло близким дождем и сеном.
Ученый миновал двор, калитку и сел на бревно у изгороди. Далеко, в центре села, пели девчата. Геннадий
Онуфриевич привалился к забору и закрыл глаза. Запахи и звуки стали тоньше, отчетливее. Мимо прошла компания с гитарой.
- Гляди, Красины гуляют.
- Ага...
- А это кто сидит? Дядечка, ты чего здесь один сидишь? Пошли с нами в кино! - возле Геннадия Онуфриевича задержалась девушка в брюках, с распущенными по плечам волосами.
- Что идет? - спросил ученый.
- "Любовь под вязами".
- Я не видел.
- Ну вот и пойдемте. А то все парами, а я одна. Красин встал, взял девушку под руку.
- Как вас зовут?
- Меня? Надя... Надежда...
- А меня Геннадий Онуфриевич... Гена...
- Я вас знаю. Вы сын бабушки Варвары. Так идемте?
- Пошли, - сказал ученый.
В доме продолжали кричать и бегать. Потом хлопнула дверь, на крыльцо кто-то вышел.
- Красин, ты где?
Это был голос Полушефа.
- Я пошел в кино, - сказал Геннадий Онуфриевич. - Я встретил красивую девушку и пошел в кино. Так и передай всем. Кино называется "Любовь под вязами".
- Желаю приятного времяпрепровождения, - сказал клинописец.
Они отошли от забора. Рука у девушки была нежная и теплая.
- Эй! - вдруг крикнул вслед Полушеф. - Только помни! Киппэнинг!
- Что он сказал? - спросила девушка.
Геннадий Онуфриевич сжал ей локоть и засмеялся:
- Так, ничего... Какое у вас прекрасное имя!
1976, май, Москва