В паре с Антоном же мне удалось выполнить еще несколько пунктов плана; откровенно говоря, почти все. Именно с ним мы по очереди выкрикивали в автобусе названия остановок и точное время и дружно хохотали при этом, гуляли по парку, распевая любимые песни дурацкими голосами, вступали в "диалоги" с собаками, кошками и даже облезлыми особо наглыми белками, "выгуливали" на веревочке бананы, стояли в лифте лицом к стене, приставали к консультантам в магазине с совершенно дикими вопросами, прилюдно читали вслух отрывок из "Двенадцати стульев" (как выяснилось, мы оба обожаем эту книжку) и даже героически танцевали вальс посреди торгового центра. Совершать все эти идиотские вещи в одиночку было выше моих сил, и никакие увещевания Антона не могли заставить меня без него даже сдвинуться с места. Он, кстати, тоже признался мне потом, что сам ни за что не смог бы выполнить и половины из этих дурацких заданий. Но что это меняло? Он ведь и задачи себе такой не ставил, это была моя и только моя личная затея, и мне очень хотелось, чтобы она удалась!
После всех наших вынужденных совместных приключений у меня появился даже некоторый кураж, который помог мне уже самостоятельно справиться еще с несколькими заданиями.
Без особых внутренних терзаний я наобум набрала телефонный номер и спросила Змея Горыныча, и даже когда мужской голос в трубке удивленно переспросил: "Кого-кого?!", твердо повторила, что мне нужен именно Змей Горыныч. Бедный мужчина растерянно замолчал, и я, решив не испытывать больше судьбу, быстро нажала отбой, после чего мысленно попросила прощения у ни в чем не повинного случайного абонента.
В 10 часов вечера того же дня я снова набрала произвольную комбинацию цифр. На этот раз мне ответила женщина. Нужный текст был составлен мной заранее, поэтому, набравшись храбрости, я быстро прочитала по бумажке: "Добрый вечер! Вы меня не знаете. Я просто хочу пожелать вам доброй ночи!", после чего сразу же положила трубку. Не знаю, что подумала та женщина, но надеюсь, что ничего особо плохого. Я бы, например, совсем не расстроилась, если бы мне кто-нибудь пожелал спокойной ночи перед сном. А то мои родители что-то все чаще стали забывать это делать.
К пункту номер 12 я приступила не с бухты-барахты, а после тщательной подготовки в виде прочесывания окрестностей с целью поиска наиболее доброжелательной и безобидной уличной продавщицы. Остановив свой выбор на торгующей квасом спокойной полноватой женщине с милым, немного усталым лицом, я подошла к ней - сама, без Антона! - и предложила свою помощь на безвозмездной основе, объяснив, что учусь в колледже на менеджера по продажам, и это одно из моих практических заданий. Уж не знаю, поверила ли она или ей просто было все равно, но она легко согласилась уступить мне свое место, расположившись поодаль с журналом в руках. Сначала я стояла за мини-прилавочком молча, привыкая к новой для себя роли продавца, потом стала пытаться ловить взгляды прохожих, приветливо им улыбаясь и делая приглашающий жест рукой. В ряде случаев это срабатывало - люди улыбались в ответ и подходили к моему прилавку. А еще через некоторое время я настолько осмелела, что даже начала периодически произносить вслух что-то вроде: "Подходите, покупайте вкусный квас! Холодный вкусный квас!".
Торговля шла довольно активно, и моя работодательница даже сказала, что у меня получается лучше, чем у нее, и что мои преподаватели должны быть мною довольны. Антон, то отходивший по своим делам, то снова появляющийся на горизонте, чтобы понаблюдать издали, как я справляюсь, тоже похвалил меня в конце, когда мы уже уходили вместе домой, и сказал, что я делаю явные успехи! Сказать, что я обрадовалась - это ничего не сказать, я просто была на седьмом небе от счастья и долго в ту ночь не могла уснуть, все заново и заново прокручивая в голове события прошедшего дня.
А на следующий день мы с Антоном отправились на ближайшую автобусную остановку и долго сидели и болтали на лавочке, ожидая, пока кто-нибудь не начнет курить прямо перед нашим носом. Не перенося сигаретного дыма, я тем не менее никогда не могла в таких случаях решиться попросить человека отойти в сторону. Теперь было самое время попробовать, наконец, сделать это. Когда хмурый небритый парень, пристроившись на краю "нашей" лавочки, достал сигарету, Антон тихо пожелал мне удачи, громко попрощался и отошел за угол. Выждав пару минут и собравшись с духом, я, смотря парню прямо в глаза, как можно более уверенным тоном сказала: "Молодой человек, не могли бы ли вы отойти в стороны, пока курите", - и внутренне зажмурилась, ожидая всего самого худшего. Парень удивленно посмотрел на меня, хотел было что-то сказать, но передумал, молча встал и зашел за остановку. Стараясь сохранять спокойное и уверенное выражение лица, я внутренне ликовала - это была еще одна победа! Как оказалось далее, последняя...
Одолев более или менее успешно и честно шестнадцать пунктов программы, я, сколько ни билась, никак не могла справиться с оставшимися тремя.
Произнести слова "пойду пописаю" в компании не только малознакомых, но и отлично знакомых людей было выше моих сил. Даже в ситуациях, когда невозможно было скрыть, что я направляюсь именно в туалет, а не по иным чрезвычайно важным делам, эти слова упорно не хотели слетать с моего языка. Не уверена, что смогла бы сказать их даже под страхом смертной казни. И, боюсь, это не просто фигура речи.
Заставить себя прилюдно вынимать деньги "из странных мест", как требовал четвертый пункт плана, я тоже почему-то никак не могла. От всей души стараясь мне помочь, Антон придумывал все новые и новые способы хранения наличности - носки, бейсболка, баночка из-под кока-колы, из которой я якобы только что "пила" на глазах у всех, и все такое прочее, это еще не считая банального варианта с лифчиком, - но все было напрасно. Передо мной словно стоял невидимый барьер, преодолеть который у меня не получалось, хоть тресни.
Ну, и это чертово задание насчет аптеки, как выяснилось, тоже оказалось мне не по силам. Эксперимент проваливался на глазах, и я ничего не могла с этим поделать!
***
Отодвинувшись в конце концов от Антона, чтобы он не навоображал себе бог знает чего, я объявляю, что беру тайм-аут.
- Ну и правильно, - понимающе кивает Антон. - Я тоже всегда так делаю, если дело не идет.
- Помогает? - спрашиваю я.
- Чаще да, чем нет, - поразмыслив, отвечает Антон. - Ты куда сейчас? Домой?
- А куда еще? - пожимаю плечами. - Буду делать уроки и зализывать раны.
- А меня мама просила в магазин зайти. Не хочешь со мной? Потом вместе пойдем "до дома, до хаты", - неуверенно предлагает Антон.
Я соглашаюсь, и мы топаем в ближайший супермаркет, после чего начинаем двигаться к своей улице, по дороге болтая о всякой всячине. В этот раз Антон провожает меня до самого дома, несмотря на тяжеленный пакет с продуктами, который ему периодически приходится перекладывать то в одну, то в другую руку. Я благодарно улыбаюсь ему на прощание и вхожу в подъезд.
Следующие несколько дней проходят спокойно и буднично. Я хожу в школу, делаю домашку, читаю, смотрю телек и стараюсь не думать о дурацких заданиях, дурацких книжках, дурацкой психологии и глупой, ни на что не способной и трусливой себе, зря ввязавшейся во всю эту дурацкую историю. Антон каждый день провожает меня домой после уроков, и мы разговариваем обо всем на свете, за исключением последних событий. Эту тему мы, не сговариваясь, старательно обходим, и я очень признательна Антону за то, что он не пытается меня фальшиво подбадривать или повторять прописные истины о терпении, упорстве и всяких там "лежачих камнях" (чем, кстати говоря, нередко грешат все мои горячо любимые родственнички).