– Чем занимались эти компании?
– Чем, чем, воровством.
– Воровством?!
– Тогда голод начался. Искали еду, воровали.
– А ваши родители позволяли вам это делать?
– А родителям зарплату перестали платить, все предприятия стали останавливаться. Им нечем было нас кормить. Потом еды стало совсем мало, даже украсть негде было. И начались стычки между разными группами – делили территорию, кто где красть будет. Чтобы победить, каждая группа старалась набрать как можно народу. Это армии настоящие были. Все злые, голодные. Начались серьёзные битвы, многих убили. И тогда на улицы вышли родители – мстить за своих детей. Такое месиво было. Слушай, а почему ты меня расспрашиваешь так подробно? Мы же одного возраста. Ты и сама должна это всё помнить.
– Я… понимаешь, я ничего не помню, – выдавила я.
– Амнезия, что ли? По голове стукнули? – захохотала Инга.
– Я… не помню. – Как мне не хотелось врать! А сказать правду я боялась.
– Тяжёлый случай, – озадаченно произнесла Инга.
– Знаешь, мне нужно выйти отсюда срочно. Где здесь выход? – наконец сказала я.
– Выхода нет, нас Красные закопали. Ты не поняла, что ли? Мы же в могиле схоронились.
– Что?! Нас всех похоронили заживо?!
– У тебя точно с головой не в порядке. Раскопают нас через пару дней.
– Через пару дней? – Я вскрикнула так громко, что все вокруг обернулись. – Я ничего не понимаю. Мне дышать трудно.
– Здесь душновато. Вентиляционные шахты, наверное, забились, – спокойно ответила Инга.
– Мне плохо. Голова кружится. Я не понимаю, что происходит.
– Да, похоже, тебя крепко приложили. Ладно, не нервничай, сейчас всё объясню. Во время военной операции мы попали в засаду. Красные погнались за нами. Мы быстро спустились в могилу по вентиляционным трубам. Да не трясись ты. Могилами мы подвалы называем, в которых завалены входы. Так вот, мы спустились, а Красные замуровали трубы.
– Мы же задохнёмся?
– Нет. Они замуровали только толстые трубы, через которые мы сюда попали. А тонкие остались открытыми.
– И что теперь будет?
– Через пару дней наши заметят, что мы пропали, найдут и откопают.
– А вдруг не заметят? Или не найдут.
– Обязательно заметят. Нас много здесь, трудно не заметить наше отсутствие. А найти не так сложно. У нас несколько подобных могил по району. Все по очереди проверят и найдут.
– Но мне сейчас, срочно нужно домой. Там родители, – запаниковала я.
– Ничего, не умрут без тебя, – спокойно отозвалась Инга.
Ингу кто-то позвал. Она отошла к другой группе. Я осталась одна среди странной толпы, обессилевшая, шокированная, без малейшего представления, что будет дальше.
Кто-то тронул меня за руку. Я посмотрела на руку и отшатнулась. Прорезанная глубокими и мелкими морщинами рука, маленькая, сухая, настолько высохшая, что, кажется, сейчас рассыплется на мелкие кусочки.
– Кто ты, девочка? – прошамкала старуха. Наверное, та самая, о которую я споткнулась. – Я знаю тебя?
– Вряд ли. Я здесь впервые. А вы здесь живёте? – Я поторопилась задать вопрос, чтобы избежать дальнейших расспросов старухи. Не могла же я признаться, что я с Верхнего берега. Неизвестно, как они ко мне отнесутся, когда узнают. Вдруг они нас ненавидят?
– Я помню твоё лицо. – Старуха приблизилась ко мне вплотную, разглядывая, а я не могла отвести от неё глаз. Какое странное лицо. Что в нём странного? Во-первых возраст. Ей, наверное, лет восемьдесят. У нас на Верхнем берегу таких старых людей вообще нет. Наверное, все раньше умирают. Как она дожила до этого возраста в таких ужасных условиях. У них нет ни еды, ни электричества в домах, ни воды. О врачах вообще можно не вспоминать. Во вторых, она, наверное, владеет гипнозом. Потому что, когда она сказала, что помнит меня, мне показалось, что я её тоже помню. В-третьих, хоть она и говорит безумные вещи – она никак не могла знать меня, – глаза её отнюдь не безумны. Опыт, мудрость, доброта в этих глазах. Весь облик старухи просто потрясает. Она страшная и красивая одновременно. Это не приятная красота, свойственная молодым женщинам, а горьковатая, терпкая красота вечности. Мне показалось, что она смотрит сквозь меня и всё понимает.
– Тебя зовут Маргарита? – вдруг спросила она почти без звука, одними губами.
– Да,– ответила я, поражённая до глубины души. Хотя что поражаться, я ведь только что сказала Инге своё имя, старуха, наверное, уже была рядом и слышала.
Вернулась Инга.
– Ты уже с бабулей познакомилась? – спросила она.
– Это твоя бабушка? – ответила я вопросом на вопрос.
– Нет, – засмеялась Инга,– это наша общая бабушка. Она нас лечит, и утешает, и сказки по вечерам рассказывает. Может, и не сказки. Мне иногда кажется, что всё, что она рассказывает, было на самом деле.