Он уже проверяет, как на мне сидит шлем, когда я касаюсь его плеча.
— Послушай, я… Мне…
Слова не желают слетать с моих уст.
— Нам пора ехать, если мы не хотим опоздать. Все потом, — весело произносит он. Даже слишком на мой взгляд. Затем щёлкает меня по носу и опускает защитное стекло.
Натянуто улыбаюсь и киваю, словно податливая кукла. Чувство недосказанности сжигает меня изнутри. Ложь, что ношу в себе все это время, отягощает. А чувство влюблённости съедает заживо, заставляя чувствовать себя последней тварью.
«Что я наделала?» — неожиданно проносится в мыслях, когда Ковалевский садится за руль и ждёт, пока я устраиваюсь позади него, крепко обхватив его за талию.
Мотоцикл срывается с места, оставив после себя очередной столп пыли.
Но стоит мне теснее прижаться к разгоряченному телу парня, и я забываю обо всем, глядя на то, как пролетают розоватые облака прямо у меня над головой. Пейзажи смазываются в цветные пятна. И кажется, словно ты паришь в невесомости. Словно мгновение неожиданно растягивается, остановившись в режиме замедленной съемки.
Чувство восторга и небывалой радости охватывает меня с головой. В какой-то момент я ослабляю хватку, когда Ковалевский сбавляется скорость, и несмело опускаю руки. Медленно, не спеша, я расправляю их, словно птица крылья.
Парень смеётся. Я делаю то же. Он оглядывается, сверкнув карими глазами. И в этот момент мне кажется, словно все вернулось на круги своя. В тот момент, когда между нами витали искры и царило некое понимание.
Мы то и дело сворачиваем на поворотах. Огибаем бесконечный поток машин. Проезжаем церковь, парки и местные кафешки. Выезжаем на главную площадь, а затем сворачиваем на одну из развилок.
Я не спрашиваю куда мы едем. Кажется, я впервые кому-то настолько верю, что совершенно не забочусь о своей безопасности.
«Ты же понимаешь, что вероятно после того, как правда раскроется, он больше никогда не будет доверять тебе?» — неожиданно всплывают в мыслях слова подруги. Но я разъярённо мотаю головой.
Не сейчас.
Не тогда, когда я так счастлива.
Не тогда, когда все вокруг кажется идеальным.
Где-то через час мы останавливаемся возле старого дуба.
Ковалевский вынимает ключи, убирая их себе в куртку. Затем снимает шлем. Помогает мне сделать то же. А затем берет меня за руку, на мгновение замерев, что меня настораживает, и тянет за собой — к дороге, уходящей легкой волной, высоко в гору.
— А ты не боишься за сохранность мотоцикла?
— Нет, — без каких-либо сомнений, уверенно отвечает он, и я не решаюсь спорить.
В конце концов, ему виднее. К тому же, если оглядеться вокруг, то кроме нас здесь лишь деревья и пустующая дорога, ведущая в неизвестность.
Ещё через несколько минут мы наконец поднимаемся наверх. Ковалевский молча сворачивает налево, утягивая меня за собой. И я поддаюсь, не до конца понимая, что мы делаем в одном из загородных посёлков. Однако стоит нам выйти на поляну, а затем подняться вверх по очередному склону, я замираю, затаив дыхание.
Закатное солнце озаряет цветочную поляну, расстелившуюся внизу, словно волны, бьющиеся о корень скал. Где-то вдалеке виднеются высотки зданий. Нескончаемые огоньки. Небо, словно раскалённое пламя, окрашенное в некоторых местах желтым и розовым, с переливчатыми оттенками фиолетового поражает воображение.
— Это немыслимо, — задыхаясь от подобной красоты, едва слышно говорю я. А затем все-таки перевожу на него взгляд.
Его челка падает на глаза. Местами прикрывая обзор на прищуренные глаза, что с таким интересом, отчаянием и в то же время нежностью смотрят на меня.
— Что-то случилось? — говорю я, прежде чем успеваю подумать, боясь услышать ответ.
Но он не отвечает мне. Просто продолжает молча смотреть на меня, когда ветер треплет наши волосы, заставляя его челку ещё больше упасть на глаза.
Не в силах удержать свои руки на месте, я делаю шаг вперёд. А затем кончиками пальцев отвожу её в сторону.
Он делает шаг вперёд. Едва склоняется.
Наши лица замирают в сантиметре друг от друга. Я чувствую его тяжелое дыхание на своём лице. Мягкий трепет ресниц. Сердце, бьющееся в унисон с моим.
Мои губы раскрываются. А затем…
Его губы накрывают мои. Мягкие и в то же время грубые, местами податливые, заставляющие меня издать сладостный стон в тишине исчезающего за горизонтом солнца.
Сердце вот-вот выпорхнет на свободу, словно оковы, сковывающие его, наконец дали трещину, а затем разлетелись в дребезги. Однако земля уходит из под ног, когда краем сознания я понимаю, что происходит на самом деле…