— Ты пугаешь меня, Лисцова.
— Лучше скажи мне, наконец, кого ты выбрала, чтобы я примерно знала к чему готовиться.
Не могу же я просто подойти к парню и сказать: «Слушай, друг, не хочешь познакомиться с моей душой, вместо груди третьего размера?!»
— Советую закупиться наручниками, — вдруг со смешком выдаёт она, поиграв бровями.
Я в недоумении вздёргиваю бровями, сказав:
— З-зачем?
— Чтобы держать парня при себе до тех пор, пока он не разглядит твою душу, за всей этой, — Она обводит мое лицо пристальным взглядом и добавляет с нескрываемой усмешкой: — красотой.
Я недовольно фыркаю и складываю руки на груди.
Замечания по поводу внешности все чаще начинают меня бесить. Словно кроме этой оболочки во мне больше ничего нет! Словно меня — нет! Хотя, в чем-то Акимова все же права.
Играть истинную себя на публике — всегда страшно. Поэтому мне постоянно приходиться думать о том, как и что лучше сделать, дабы внешне — оставаться уверенной и непоколебимой девушкой. Чтобы не дать даже малейшей возможности остальным смеяться надо мной, как это могло быть в детстве, когда ты ещё не совсем понимаешь, как устроен этот мир. Когда ты — это всего лишь ты. Со всеми своими причудами и недостатками…
Когда речь во второй раз зашла о споре, что было уже более серьёзным предложением, нежели впервые, когда я лишь задумалась о том, что это может дать мне, я наконец-то поняла — глупо упускать такой шанс.
Это шанс перевернуть привычный мне мир с ног на голову.
Да. Я красивая, что не преминут мне сказать каждый раз, стоит лишь познакомиться с папиными партнерами, их женами или же обычными прохожими. Но я никогда не мнила себя совершенством. Однако прячусь за маской уверенной и спокойной девушки, которая с виду кажется образцом современности. Той, кому многое по плечу. Потому что так проще. Так легче не стать жертвой нападков и людских пересудов. Хотя на самом-то деле — неуверенность часть меня. Спокойствие же — отнюдь не мой конек!
Ты просто делаешь вид, что такая, когда прячешь внутри себя кого-то иного. Кого-то, кого могут видеть лишь близкие и дорогие тебе люди. И то — не всегда. Потому что показаться любимым людям неидеальной — порой тоже кажется чем-то пугающим. Особенно, когда на тебя возлагают столько надежд.
Что, если они разочаруются?.. Что, если ты не стала такой, какой они хотели бы тебя видеть, воспитывая все это время, взращивая в своей душе надежды?..
Мне кажется так думают многие из нас. Когда-то я тоже так думала. Но, поговорив с дедушкой, поняла, что семья — единственные люди, которые могут принять нас такими, какие мы есть, независимо от обстоятельств и прочих изъянов. Кто, если не они?..
«Семью не выбирают. Семью защищают, уважают и самое главное — принимают. Даже, если порой мы не такие, какими нас хотели бы видеть остальные» — сидя на берегу, сказал мне однажды дедушка и, как всегда, бессовестно потрепал по голове.
И я старалась…
Действительно старалась больше не прятаться от семьи, не уходить в кокон. И хотя у меня до сих пор не всегда получается быть собой и отстаивать собственные права, я поняла одну вещь: удивительно — насколько мы все в какой-то степени оказались похожи.
Именно поэтому я так хочу доказать Акимовой, что внешность — не главное! Хочу доказать наконец самой себе, что став собой по-прежнему можно оставаться красивой. Только на этот раз без глупых масок, которые, казалось бы, могут сделать тебя в глазах других — идеальной.
Став же собой, вполне можно оказаться свободной.
И я хочу проверить это на себе. Хочу наконец сделать шаг вперед. Даже, если впереди виднеется неизвестность и всепоглощающая темнота.
— Прости, — тут же выдыхает она, заметив, как я начинаю закипать, зная, как эта тема на меня влияет, и продолжает: — В общем, я подумала и нашла для тебя идеальную жертву! То есть, кандидатуру, — тут же исправляется, под моим укоризненным взглядом.
— И? Я узнаю это, когда мне исполнится — сто?
Она закатывает глаза и, цокнув языком, произносит:
— В твои сто — эксперимент уже потеряет смысл.
Я собираюсь ответить ей не менее колко, но вижу, как Акимова улыбается. Улыбается той самой улыбкой, которая так и кричит: «Ну вот! Что и требовалось доказать!»
— Обернись, — вдруг заговорщицки шепчет она мне, поигрывая бровями.
«Дурной знак»
Хмурюсь, не понимая в чём дело, но все же оборачиваюсь и… Встречаюсь с пристальным взглядом темно-карих глаз.
Парень заинтересовано склоняет голову набок, внимательно осматривает меня с головы до ног. Его губы растягиваются в соблазнительной улыбке, а затем он подмигивает мне.