– Я должен выйти в ближайший час, если хочу успеть вернуться до вечера, – произнес за спиной Майлз, напоминая о нашей традиции провожать друг друга из дома. Что ж, диагностика и впрямь может подождать.
Как и всегда, девиант облачился в темную верхнюю одежду, в этот раз предпочтя окрасить волосы в темно-пепельный цвет. Тон так красиво сочетался с окрашенными в серый цвет глазами, что я на долю минуты потеряла нить его привычных инструкций. Майлз, заприметив мой ступор, щелкнул перед лицом пальцами.
– Эй, Хьюстон? Ты на связи? – шутливо пытался дозваться до меня девиант, пока я приходила в себя от внезапной задумчивости.
– Да, да… задумалась просто.
– Ты слышала, что я сказал?
Пока Майлз раздраженно хмурился, я протирала лицо руками в попытке прийти в чувства. Отрицательного кивка головой хватило, чтобы девиант отвернулся к зеркалу, продолжая поправлять волосы под кепкой.
– Никакого кофе, сегодня ночью у тебя было учащенное сердцебиение, что для твоего возраста не нормально. И постарайся меньше разговаривать с этим, – как же недовольно скривился Майлз, произнеся слово «это». Как будто не о собрате, а о предмете мебели говорит. – Хотя почему-то уверен, что мои слова останутся лишь словами.
– Майлз, не нагнетай, – я махнула рукой, пытаясь решить, какое именно правило нарушить: кофе или разговоры. Ммм… пожалуй, можно и то, и то. – Лучше постарайся вернуться как можно пораньше. Хочу наконец закончить всю эту историю с датчиком.
Андроид, удостоверившись в своем подобающем виде, со всем вниманием повернулся ко мне. В его глазах вдруг вспыхнул интерес, немного похожий на то нетерпение, что испытывают дети, слушая рассказы родителей о готовящихся рождественских подарках. Он был чуть выше меня, и потому ему приходилось смотреть сверху вниз, однако сейчас именно я ощущала себя этакой большой взрослой мамочкой перед нетерпеливым ребенком. Андроид вздернул уголок губ, вспомнив о тактильном датчике. Я же не была в восторге от всей этой идеи. Еще в тот день, когда девиант озвучил желание чувствовать окружающий мир, мною было испытано стойкое чувство тревоги.
– Если ты хочешь, чтобы все наверняка работало, придется пробовать все экспериментально. Я могу проверить датчик на Конноре, но если что-то пойдет не так, то все наши планы о его кодировках можно будет отправить в топку.
Слова «что-то пойдет не так» были Майлзу знакомы не только психологически, но и физически. Датчиком я занималась вот уже несколько месяцев, и Майлзу, как первопроходчику-испытателю, приходилось не раз испытывать все недочеты собранной мною системы. Его коротило, однажды едва не активировалась система самоуничтожения. В прошлый раз одна единственная ошибка в коде внедренного неродного биокомпонента вызвала временное помутнение с нарушением памяти. Благо мы в целях безопасности порой переписывали его файлы в компьютер, дабы сохранить уже имеющиеся базы и знания.
Реакция Майлза позволила мне сделать вывод, что андроид, как и я, предается воспоминаниям о неудачных попытках эксперимента. Девиант слегка дернулся, сдвинув брови вместе. Этакий рефлекс на воспоминания об оповещении системы о скором самоуничтожении. Да, тот вечер и впрямь едва не стал для нас обоих фатальным.
– Нет уж, – даже несмотря на дурной опыт, Майлз повел плечами и учтиво оповестил о готовности стать подопытным кроликом. – Если все получится, то я хочу быть первым, кто сможет все это испытать.
– Ты говоришь, что я помешана на своем кофе, но на деле ты помешан на этом всем не меньше меня, – саркастично прыснула я, когда Майлз уже открыл дверь. Прохладный ноябрьский ветер ворвался в дом, заставляя занавески и шторы танцевать в воздухе.
– Я по крайней мере не пытаюсь убить себя медленно, но верно.
– Тебя нельзя убить – ты же машина, – очередная порция шуток перед выходом.
– Верно. Тебя-то уж точно переживу.
Другого бы на нашем месте такие шутки больно обидели, но ведь это были мы. Для нас подобные колкости в сторону друг друга были своеобразным языком, покрытым тайной для посторонних. Люди частенько называют друг друга непристойными именами, мужчины и вовсе любят обзываться такими словами, как «придурок», «кретин», «сука». Но самым примечательным является то, что эти самые люди – друзья, и все эти оскорбления – своеобразный способ выразить то, что другим не понятно, а именно чувство доверия, близости, уверенности в своем спутнике. Ведь не стали бы вы называть в приступе смеха своего друга придурком, если бы тот не вызывал у вас доверия, верно?
Улыбнувшись машине на прощание и, получив в ответ ту же улыбку, я закрыла за ним дверь и лениво поплелась на кухню. Кружка кофе наполняла ароматом весь дом, однако не успела я вместе с напитком преодолеть коридор, как входная дверь открылась. Майлз, шумно захлопнув ее, раздраженно приблизился к застывшей мне, отобрал бокал и тут же скрылся в кухне. Вскоре за стенкой послышался шум включенного напора воды из крана. После девиант, грозно сверкнув глазами, наконец покинул дом.
– И почему я ни капли не удивлена, – пробубнив самой себе, я шаркающей походкой вернулась на кухню. Разве что в этот раз незаметно проследила за отъезжающим пикапом, и только после этого самодовольно спустилась с кофе в подвал.
Белый халат вернулся на свое место. Перчатки я больше не надевала, ведь в них больше не было потребности. Заглушки активировались, машина продолжала лежать бездвижно. Только сейчас я ощутила себя несколько неловко и виновато по отношению к RK800 – мало того, что держу его здесь принудительно, так еще и в конструкцию влезаю без разрешения. В какой-то степени андроид прав. Я мало чем отличаюсь в его глазах от Златко.
Палец не достиг клавиши активации, ведь я вдруг застыла со сдвинутыми вместе бровями. Златко оставил так много загадок вокруг этой машины – поистине непревзойденного творения за последние сотни лет. Коннор являлся высшей точкой в развитии компании «Киберлайф», да и всего человечества на данный момент, но как много неясностей было в том, по какой причине столь совершенный андроид не смог выпутаться из дома Златко, подав сигнал в свои верха. Коннор отчетливо произнес: открыл человек. Это уже говорит о том, что машина видела другого андроида, наверняка Лютера. Златко указывал на аварию посреди трассы, однако машина судя по всему прибыла к нему в целостности и сохранности добровольно. Тогда откуда царапины на пластике, где ноги и почему под RK800 располагались лужицы голубой крови? Тириум на воздухе высыхает в считанные часы. Это уже говорило о том, что машину возможно перемещали, будучи поврежденной за несколько часов до моего прихода.
Углубляясь в мысли и догадки, я совершенно забыла о самостоятельном вмешательстве в систему андроида-детектива с искрящимися карими глазами. Прядь волос так и осталась висеть у левого виска, губы слегка приоткрылись в невысказанном желании остаться в сознании. Коннор получил повреждения в доме Златко, это даже проверять не стоит. Удивительно, как после случившегося машина продолжает сохранять свои программные обеспечения, когда остальные роботы буквально сходили с катушек после эмоционального выброса энергии. А тут еще я со своим стремлением завершить прекрасный образ идеального мужчины…
Сожалеюще сжав губы, я вдруг почувствовала острую нехватку своего привычного флегматичного нрава, однако тут же спешно отмахнула мысли в сторону. Представший передо мной андроид – детектив, и его система программного обеспечения совершенна. Так что на деле Коннору абсолютно по барабану, что с ним делают.
– Первому игроку приготовиться, – торжественно произнесла я, попытавшись обернуть свои мысли в шутку. Как ни странно, получилось. Нажать на клавишу оказалось проще.
Коннор приходил в себя медленно, как и в прошлый раз. Его ресницы хлопали, глаза быстро моргали. Диод некоторое время переливался желтым цветом, однако через несколько попыток безуспешно подключиться к мировой сети тут же окрасился в голубой. Сам RK800 вновь заставлял кабели шуметь по столу, поворачивая голову, как будто бы та затекла. На деле машина просто пыталась осмотреться в желании убедиться, что обстановка не изменилась. Увы, парень, должна посочувствовать. Обстановка, может, и та же, но вот ты совсем другой.