Оторвав взор от машины, я развернула стул к компьютерному столу. Разговор однако не прекратился, ведь мне просто вдруг стало неловко смотреть в лицо безупречной машины с ее родинками и густыми прядями блестящих волос.
– Скажем так, у меня есть на то причины, – в этот момент я даже порадовалась, что андроид лишен базы данных. Иначе он бы давно уже знал обо мне все, после чего конечно же перестал бы идти на контакт. – Ты же мне отказываешься рассказать о своем напарнике или о том, чем занимался.
Некоторое время царило молчание, нарушаемое редкими писками системы диагностики машины и биокомпонента. Оба продолжали лежать неподвижно, только один под стеклянным куполом, а другой на хирургическом столе. Спустя некоторое время Коннор удрученно опустил голову и снова уставился в потолок. Мои слова как минимум заставили его задуматься, ведь уже буквально через минуту я с интересом смотрела на вновь начавшего разговор Коннора.
– Я временно состою в штате в отделении полиции Детройта. Прибыл в участок шесть дней назад под руководство лейтенанта Андерсона, – RK800 говорил спокойно, тактично, однако его слова с намеком на нынешнее все еще сохранившееся положение в участке слегка напрягло меня. Уже догадываюсь, как сложно будет объяснить полноценной машине о том, что в участке про него давно забыли. – Но первое мое дело имеет дату пятнадцатого августа. Девиант грозился сбросить заложницу с крыши.
– PL600, да?
Взыгравший интерес заставил меня снова обернуться к машине, оставив экраны в покое. Диод Коннора продолжал гореть голубым цветом, сам же андроид непрерывно смотрел вверх. Я сложила руки на груди, от чего белая ткань халата покрылась складками.
– Я смог освободить девочку, однако девианта деактивировали, – мужской мягкий тембр говорил так беспечно, в то время как я с неприязнью вспоминала видео в новостях, где стоящую на краю машину просто расстреливают из снайперок. Конечно, это был не первый случай девиантного отклонения, ведь машины и до этого сбегали, исчезали, пытались избежать своих хозяев-садистов. Однако случай с заложницей и впрямь был первый. До этого машины не вели себя агрессивно, предпочитая в тихую ретироваться в сторону. – Были еще случаи, поэтому «Киберлайф» отправили меня в полицейский участок, как технологическую помощь в расследовании по…
Внезапно Коннор замолчал. Застыл с открытыми губами, нахмурено глядя в потолок. Эта часть разговора была самой неприятной для меня. Пока RK800 недоуменно хлопал ресницами, словно бы и сам удивляясь от своего внезапного обрыва монолога, я медленно убрала руки на стул между разведенных ног. В груди начинала нарастать тревога.
На заре своего становления, как специалиста, я была вынуждена работать под присмотром руководителя. В конце концов, «Киберлайф» приняли меня после университета, как стажера, и на том спасибо Элайдже Камски – руководитель был уверен, что не опыт делает из людей специалистов, а готовность и желание этот опыт накапливать. С Элайджей я виделась в своей жизни всего три раза, но на данный момент уверена – если бы он был в курсе случившейся неприятности в стенах своей компании, то наверняка бы быстро разрешил ситуацию по справедливости. Но увы. Я оказалась в тюрьме, а сам руководитель так и не узнал о разразившемся скандале. Однако тогда в начале пути у меня был свой маленький начальник – мужчина тридцати пяти лет. Добрый, отзывчивый, всегда веселый. И вот как-то ночью мы остались для разбора тяжелого кода. Кодировщики-инженеры вообще почти что не ночевали на предприятии, за что меня, имеющей тогда еще мужа, дома никогда по голове за это не гладили. Руководитель был хмурым весь день, грустным, и только оставшись наедине я узнала, что у него погибла сестра. В ту же ночь я поняла, что утешать людей – не мое. Утешать девиантов – тоже не особо удается моему флегматичному нраву. А тут вообще полноценная машина, которой придется объяснить, что ее жизнь по сути не имеет больше смысла!
Я сжимала губы, готовясь услышать от андроида хоть что-то, однако он еще несколько минут молчал. Атмосфера накалялась, я не глядя нажимала на клавиши подтверждения. Только спустя некоторое время RK800 приглушенно повторил:
– Мое расследование…
Его диод горел желтым цветом. Надеюсь, что это попытка выйти в сеть и буквально проорать на весь мир о своем местонахождении.
– Я должен вернуться в участок, – уверенным, но по-прежнему приглушенным голосом говорил Коннор. Взгляд карих искрящихся глаз смотрел вверх, «жизнь» выдавали лишь грудная вздымающаяся клетка, порхающие ресницы и шевелящиеся полные губы. Я успела порадоваться тому, что с утра надела заглушки обратно, иначе бы машина тот час попыталась встать. – Меня наверняка ищет лейтенант…
– Коннор, стой, – я попыталась остановить словесный поток вдруг встревоженной машины, приподняв ладони вверх.
– Я ведь еще не выполнил свое задание. «Киберлайф» рассчитывает на меня…
– Коннор, посмотри на меня!
От слегка увеличенного тона машина вдруг замолчала, непонимающе повернув ко мне головой. Как объяснить ему, что теперь он мертв для всего мира? Пожалуй, следует зайти со стороны.
Даже не смотря на то, что передо мной лежал андроид с не порушенными установками, я все равно испытывала перед ней жалость и вину. Усталый вздох сошел с моих губ, когда я, в упор глядя спокойным взором, тихо продолжила:
– Первые изменения Златко в твоей системе были проведены три дня назад. Но два дня назад я видела твою точную копию в компании мужчины с седыми волосами, – чем больше я говорила, тем сильнее сжимались губы RK800, тем сильнее он хмурился. Темные глаза смотрели на меня так, словно бы недоумевали: почему я говорю эти несуразные вещи? Почему не замолчу? Однако последние мои слова добили машину. Коннор тут же нашел ответы на каждый из них. – «Киберлайф» считает тебя утраченным. Тебя больше не существует для этого мира. По сути ты мертв.
– Я не… я… – Коннор несколько раз попытался что-то сказать, однако почему-то постоянно запинался. Только когда его голова со вдруг ставшим холодным взором вернулась на стол в прежнее положение, андроид наконец выдавил из себя тихое, – я не могу умереть… я просто машина.
Не нравились мне эти странности в его поведении. Еще меньше нравился золотистый диод на правом виске. Коннор больше не хмурился, не щурился. Он просто смотрел вверх, изредка вздрагивая черными ресницами.
Я чувствовала себя самой последней тварью на свете. Это ощущение сопровождало меня всегда при наличии кого-то на столе, особенно когда в подвал попала YK500 – девочка-андроид десяти лет. Малышка пережила немалое прежде, чем попасть сюда. Ей пришлось провести здесь не меньше недели, однако в подвале она была всего по несколько часов в день: сложно держать взаперти машину, для «возраста» которой слова «война» или «убийство» были пустыми непонятными звуками. В общем-то, благодаря изъятым у нее датчику чувств сейчас я и создавала для Майлза новый биокомпонент. И вот, это чувство собственной паскудности вернулось. Ненавижу это!
Встав со стула, я опустила обе руки на холодный стол и слегка нависла над RK800. Коннор не реагировал. Все так же смотрел в потолок бездумным взором.
– Прости, Коннор, – виновато прошептала я, попытавшись приободрить машину полуулыбкой. Тому было абсолютно все равно. – Порой этот мир бывает очень жестоким.
Вновь вернувшись на стул, я повернулась к столу. Уже хотела полностью погрузиться в экраны, как со стороны андроида послышался обреченный, но спокойный мужской голос:
– Отпустите меня, – от такого тона у меня буквально внутри все похолодело. Словно маньяк-убийца и его отчаявшаяся, но смиренная со скорой смертью жертва. – Прошу вас… отпустите.