«Почему как будто», подумалось мне. Он и впрямь не понимает, что такое чувства и эмоции. Вцепившись в край холодного стола, я сдвинула брови и сжала губы, отрицательно качнув головой.
– Нет. Знаю только, что отправной точкой является эмоциональный скачок. Причем всегда негативный.
И это была правда. Майлз испугался, что его бросили. Он и до сих пор витает в мыслях о страхе, что рано или поздно его снова просто забудут, оставят, как ненужную технику или мебель. Его копия, девиант на крыше с девочкой разозлился из-за того, что его пытались заменить. Как много Трейси побывало на этом столе из-за страха и ненависти к самим себе после того, что с ними делали клиенты.
– Эти эмоции – муляж, – учтиво произнес Коннор, слегка склонив голову. Его голос и взгляд тут же заставили меня почувствовать себя влюбленной ученицей перед молодым учителем, что старательно объяснял подопечной детали нового легкого материала. От аналогии, что выдал резко мозг, я тут же поспешила отвести взор от андроида. – Если вы считаете себя, как вы утром выразились, специалистом, то должны понимать, что машина не может чувствовать и тем более испытывать немеханическую потребность о ком-то заботиться.
Его слова мне показались оскорбительными. Соскочив со стола, я скрестила руки на груди и с вызовом вздернула подбородок вверх. Машине пришлось испытывать на себе мой пронзительный, раздраженный взгляд.
– Да неужели? Скажи-ка мне, мистер Холмс, неужели тебя ни разу не интересовало, чем живет твой седовласый напарник? Есть ли у него животные, как много он употребляет алкоголя и кофеина, каким он был в прошлом?
Коннор первое время не находился, чем ответить. Его темные глаза щурились, пронзая меня взглядом. На долю минуты я даже почувствовала, что не могу двигаться, однако встряхнула мысли и еще сильнее сжала руки на груди, требуя ответа. Ответ нашелся, и был он как всегда механичным.
– Интересовался, – согласно кивнул RK800, кажется, показывая своим тактичным взором легкий триумф от возможности опровергнуть мои намеки на его личные отклонения. – Но не в целях проявления заботы. Система адаптации под неординарные линии поведения требует тщательного анализа. Свою задачу я выполнял.
– Ну, надо же, посмотрите на эту серьезную булку. Сама уверенность и правильность.
Мой саркастичный тон не понравился андроиду. Он сощурил глаза, слегка вздернув голову вверх. Губы оставались приоткрытыми, обнажая лишь маленький участок белых зубов, однако во мне от этого вида едва не затрещала по швам вселенная. Я в очередной раз вспомнила прикосновения подушечки пальцев по шершавым губам. Сегодня мой день снова закончится бокалом вина.
– Позволите поинтересоваться, миссис Харди? – андроид приподнялся еще сильнее, повернувшись ко мне корпусом. В глазах его играло некоторое ехидство, смешиваемое со скорым очередным триумфом. – Ваш девиант. О ком он предпочитает «заботиться»?
Не знаю, к чему это ведет, но жопой чувствую – не к самому хорошему. Последнее слово было выделено по особенному. Уверена, будь у Коннора руки, и он неминуемо сделал бы кавычки пальцами. Я все так же стояла напротив машины с надменно-ехидным видом. Да, все же разговоры с прототипом детектива и впрямь оказались куда интереснее, чем с другими андроидами. А ведь Коннор всего лишь машина, в то время, как остальные все под завязку были девиантами.
– У него есть аквариум. Лялиусы, – это слово вызвало у Коннора небольшие изменения. Андроид сжал губы, на секунду другую заморгав голубым диодом, точно тот намеревался перейти в желтый цвет. Последнего не последовало. – Но как бы самовлюбленно это не звучало, помимо рыб он старается заботиться и обо мне.
– Я отмечаю у вас прогрессирующую аритмию, что для вашего возраста весьма странное явление, – Коннор начал говорить это так резко, как будто бы ждал, когда я обозначу себя «объектом заботы» девианта. Я же продолжала ехидно улыбаться и щурить глаза, предчувствуя, чем закончатся слова RK800. – Видимо, ваш девиант не особо переживает о вашем здоровье, учитывая, как много кофейных напитков вы употребляете.
От этого не едкого, но напористого замечания я даже посмеялась. В голове тут же всплыл утренний случай с вылитым в раковину кофе и раздраженный взгляд Майлза, сверкающего своими голубо-серыми глазами на выходе из кухни. Коннор следил за тем, как я, поглощенная смехом, накрываю рот ладонями, дабы усмирить свою истерику. Выходило плохо: плечи тряслись, глаза блестели детской радостью. Давно я себя так беспечно не ощущала.
– Рад, что вас это так повеселило, – Коннор не соврал, ведь его уголки губ слегка вздернулись, когда я начала стирать слезы с глаз, шумно вдыхая. – Но хотелось бы, чтобы вы и впрямь обратили внимание на свою сердечно-сосудистую систему.
– Ой, только ты не начинай. Хватит мне одного медика в доме.
Коннор не понял шутки, но все же одарил меня полуулыбкой.
Дружелюбная атмосфера была разбита в одну минуту. Уже в следующее мгновение за спиной раздался мужской голос.
– Просто чудесно! Теперь ты еще и заглушки с него сняла!
Мы оба рефлекторно посмотрели на затемненный вход. Майлз не был злым, скорее ошарашенным моим, по его мнению, неразумным поступком. Он все так же был в кепке, темных ботинках, джинсах и куртке, что говорило об одном – девиант торопился вернуться не домой, а в подвал. Не удивлена такому раскладу, учитывая, что именно Майлз обнаружил утром на RK800.
Смех тут же сошел на «нет», атмосфера беззаботности разбилась на осколки. Я вдруг почувствовала себя уставшей, однако виду не подала, обхватив себя руками и учтиво улыбаясь девианту в кепке. Майлз спешно прошел к столу, с разведенными в стороны руками и вскинутыми бровями требуя ответа.
– Мне пришлось это сделать, – усевшись на стул, я полностью развернулась на нем к девианту. Коннор улегся на стол, потеряв интерес к нам обоим.
– Какая на этот раз причина столь необдуманного поступка? – вежливо, но саркастично поинтересовался Майлз, сжав губы и склонив голову.
Его вечные нападки в стиле «кто тут главный» начинают надоедать. В конце концов, мы были соратниками и друзьями, а все эти претензии скорее были похожи на претензии парня, что застал свою девушку за флиртом. Я покачалась на стуле, глядя на андроида совершенно безучастно. Голос мой был спокойным, однако не он остудил пыл Майлза.
– У него был треснут тириумный насос. Ты же не предлагаешь мне оставить его отключаться?
Майлз сощурился, недоуменно взглянув на живот RK800. Больше ему ругаться не хотелось.
– Как много он потерял? – тут же додумался андроид, тревожно осматривая синие пятна на белом халате. Его поза перестала источать готовность вступить в словесную перепалку, Майлз даже постепенно начал стаскивать кепку и куртку.
– Свыше семидесяти процентов. Пришлось вбухать два литра тириума, – я наблюдала за тем, как Майлз снимает одежду, тревожно посматривая на двадцать пять тысяч на столе. Еще бы ему не встревожиться. Такая сумма денег и едва ли не псу под хвост! Потеряв интерес к девианту, я развернулась к компьютерам. – К тому же у него повреждена система самодиагностики, и бог весть еще что может быть не так. Диагностику придется растянуть до завтра, так как я успеваю сегодня проверить только две трети.
Коннор продолжал бездвижно лежать на столе, видимо, надеясь, что такое примерное поведение позволит ему уповать на избежание активации заглушек. Никого из нас не смущало, что мы говорим о нем в третьем лице. Даже сам RK800 игнорировал этот факт, за долгое время работы привыкнув к такому отношению.
– Ты что-нибудь узнал? – поинтересовалась я, краем глаза улавливая усаживающегося на соседний пустой стол Майлза. Девиант слегка сгорбился, сцепив руки в пальцах. Взгляд его был направлен в экран.
Металлический шум хирургического стола притих после того, как светловолосый андроид устроился «поудобнее». Голос его был слегка задумчивым, ведь всем вниманием он был в экранах диагностики. Увы, не в том, где значились данные Коннора. Взгляд его был устремлен на дальний монитор, показывающий состояние тактильного биокомпонента.