– Майлз, стой… нет… это сейчас совсем не вовремя… – я попыталась оттолкнуть от себя девианта, сама же со стыдом понимая, как сильно предает меня свое же тело. Кожа мгновенно покрылась мурашками. Видимо, даже флегматику год отсутствия секса был тяжек.
Андроид не отступал. Лишь ближе, но бережней прижал меня к себе. Пока я старалась упираться ему в грудь руками, сам Майлз с толикой мольбы посмотрел мне в глаза. Свет приглушенной лампы очерчивал его облик, но я, вздрагивая ресницами, взывала к себе совсем другой силуэт. Тот, что сейчас лежит на холодном столе в подвале, кто вызывал не дружеские близкие чувства, а вполне себе позывы плоти и сердца.
– Прошу тебя… – Майлз смотрел мне в глаза, с каждой секундой усугубляя трещину в моей стойкости. – Я так хочу узнать, какая ты…
На этом моя стойкость и вовсе разлетелась на куски. Я позволила ему, знающему свое дело, медленно подвести меня спиной к кровати, точно так же медленно опуститься в нее вместе, прижимаясь друг к другу. Я снова ощущаю шершавость его тонких губ, что были забыты спустя год. Снова позволяю себя придавливать к холодному покрывалу, медленно стаскивать одежду с тела.
Мне было хорошо. Как ни странно, ему было хорошо. Но все же время от времени сквозь звуки жадных поцелуев и шуршания постельного белья под обнаженными телами в мою голову пробивалась мысль о том, кто лежит внизу. И это заставляло меня чувствовать себя нечестно по отношению к Майлзу. Благо, он не умел читать мысли, и потому еще долго двигался вместе со мной в одном такте, стараясь насладиться жаром человеческого тела.
– Ты такая теплая… – шептал на ухо девиант.
В ответ ему были только приглушенные стоны.
========== День третий. Починка. Скрытые файлы. Биография ==========
Комментарий к День третий. Починка. Скрытые файлы. Биография
нам всем есть что скрывать и чего бояться
буду благодарна за ваши отклики и ПБ!
Я теряла счет времени, но, кажется, заметила первые светлые градиенты голубых оттенков на мрачном небе, когда андроид наконец оставил меня в покое. Всякий раз, когда я достигала пика удовольствия, ощущая себя на медиативном уровне, мне казалось, что все. Майлз оставит наконец в покое мое тело, дав возможность хоть немного выспаться. Как же я сильно ошибалась.
Мы двигались ритмично, даже предыдущие до этого моменты сближения не были такими трепетными и насыщенными. Весь мир словно бы замер, позволив нам отдаваться тем чувствам, что друзья рядом друг с другом не должны испытывать. Я знаю, Майлз идеальный любовник со всеми этими программами сексуального партнера, со всем уже накопленным ранее опытом. Но наличие физических чувств его поменяло до неузнаваемости. Я больше не ощущала механических действий рук, что просто выполняли свою работу. В этот раз девиант касался меня так, точно я была хрупким хрусталем в руках клептомана: хочется посильней прижать к себе, но при этом страшно повредить материал. Что скрывать, мне нравилось ощущать его губы на груди, нравилось настойчиво целовать его, нравилось покрываться мурашками от раз за разом накатывающих волн. И все же под закрытыми веками я видела другой образ. Темные зачесанные волосы, полные губы, множество родинок по телу и искрящиеся карие глаза. В такие моменты тело самопроизвольно поддавалось Майлзу, отвечая на его ритмичные движения внутри, и потому мне приходилось стараться не закрывать глаза, дабы не чувствовать себя последней тварью перед девиантом. Еще сложнее было двигаясь на андроиде неосознанно сдерживать стоны и всхлипы из-за необоснованного страха быть услышанной охотником на девиантов в подвале. Стены и закрытые двери не дадут ему узнать о происходящем, но я все равно ничего не могла с собой поделать. Плавилась от бережных теплых рук светловолосого Майлза, запрокидывала голову и сгорала от чувства вины перед обеими машинами.
Сколько раз я достигала ощущения, при котором становишься центром вселенной в чужих умелых руках? После каждой вспышки, сопровождаемой сдавленным жалобным скулежом женского голоса, Майлз прижимал меня к себе, бережно заворачивая в одеяло. И вот, кажется, все, я могу начать отдыхать, но не проходит и тридцати минут, как девиант, словно почуяв мою расслабленность, вновь принимается терзать тело, заставляя вырываться из забирающих снов. Я слабо сопротивлялась, просила остановиться и оставить меня в покое, но Майлз словно и не слышал. И, самое худшее, мое тело неосознанно отвечало на все его возобновившиеся поглаживания, поцелуи на коже. Он знал, что делать, чтобы заставить человеческую плоть найти силы и снова отдаться близости. И только ближе к рассвету андроид дал мне, изможденной и обезвоженной от длительных сладких пыток, обессиленно устроиться у него под боком, забывшись в ту же минуту.
Снов мне не снилось. Несколько часов прошли, как несколько минут.
За окном сыпал снег вперемешку с дождем. Часы пробивали десять, когда я наконец позволила себе открыть глаза и найти себя в одиночестве в постели. К собственному удивлению я не испытывала стыда или смущения, когда приводила себя в порядок в душе, когда смотрела на себя в зеркало и вспоминала яркие краски, блуждающие перед глазами при каждом движении андроида внутри плоти. Напротив: тело приятно ныло, мышцы все затекли, настроение от невероятного количества эндорфинов за прошедшую ночь просто взлетало вверх. Я даже улыбалась искренне, блаженно, что для меня, как для флегматика, вообще было странностью.
На столе уже стоял завтрак из жаренного бекона и яичницы, когда я, на этот раз в домашнем темно-синем платье с коротким рукавом и в уггах, устало выползла из комнаты. Майлз сидел за обеденным столом, не сводя взора с телевизионного экрана с новостями.
– Устало выглядишь, – подтрунила машина, ехидно блеснув глазами.
Я сонно плюхнулась на стул, стараясь сосредоточиться на кружке чая рядом с тарелкой. Запахи завтрака были блаженными, и мне бы очень хотелось поскорее углубиться в удовлетворение потребностей голодного желудка, однако замечание девианта показалось таким неуместным, что я без задней мысли одарила Майлза укоризненным взором.
– Если бы кое-кто дал мне поспать больше, чем четыре часа – то у меня не было бы синяков под глазами.
Андроида это зацепило. В его голубых глазах промелькнуло сожаление и некоторое смущение, после чего машина спешно опустила взор на свои сцепленные в пальцах руки за столом.
– Прости, – словно маленький нашкодивший ребенок произнес Майлз. Серая футболка на нем как всегда сидела идеально, ровно как и темные домашние брюки. – Не знаю, как это вышло.
– Да ладно, – я махнула рукой и принялась за завтрак. Желудок начинал урчать. – Всем иногда требуется разрядка, так что мне очень даже понравилось.
Сказанное не могло не отразиться на машине. Майлз вздернул уголок губ, хищно глянув на меня исподлобья. Телевизор продолжал о чем-то вещать, стук капель дождя по стеклу оттенял бубнеж ведущей, заставляя меня мечтательно отдаваться сладкой истоме в мышцах. Я не покривила душой, сказав Майлзу о своих чувствах по отношению к произошедшему. Остатки стыда все еще сохранились в груди, но я не обращала на них внимания. В конце концов, естественный наркотик в виде эндорфинов и дофаминов сделал свое дело, вынуждая организм расслабленно и легко воспринимать окружающий мир. Ощущаю себя лопнувшим шариком, подсоединенным к крану: все мысли и переживания копились долгие месяцы, после чего всего одна ночь с раз за разом накатывающими волнами оргазма освободили разум и тело.
Расправившись с беконом, я задумчиво уставилась на сидящего напротив девианта, что снова смотрел в телевизор, висящий на стене в гостиной.
– Слушай, а как ты это все ощущал?
Вопрос был интересен с точки зрения науки, ведь не каждый день ты заставляешь машину испытывать чувства физически, а не психологически. Девиант на мгновение смутился, нахмурено глянув на меня искоса, однако отметив в моих глазах интерес инженера, а не человека, тут же расслабленно пожал плечами.
– Это было очень приятно. Но физические ощущения скорее оттеняли психологическое удовольствие.
Андроид, пояснив свои ощущения всего двумя фразами, без какого-либо смущения вернулся к телевизору. Только сейчас я заметила, как машина вертит в руках металлическую вилку, тщательно изучая ее на шероховатости и температуру. Мне в очередной раз представился шанс понаблюдать за развитием девиации в уже новых условиях для машины, но наблюдать за Майлзом сейчас не хотелось. Всеми мыслями я вертелась вокруг его озвученной фразы на тему психологического наслаждения. Это было странно… ведь все предыдущее время Майлз открыто показывал свое негативное отношение к сексу и вообще к подобным своим функциям. А теперь говорит, что получал от близости моральный кайф.