– Ты ведь мне не договариваешь, верно? – тактично спросила я, отмечая желтый диод на виске.
Коннор молчал. Не просто молчал. Он вновь смотрел в потолок, ничего не выражая своим идеальным лицом с изящными изгибами скул.
– Как знаешь.
Отвернувшись от стола, я водрузилась в кресло и, опасливо глянув на скриншот с кодом, постаралась углубиться в работу. Ее у меня еще предстояло много. И все же как бы ни пыталась начать искать нужные мне кодировки, все равно возвращалась мыслями к произошедшему.
Это правда. Программа самодиагностики является исправной у каждого «полноценного» андроида. Ей не нужно в случае повреждения налаживать свою стабильность, ведь она и так стабильна. Однако сильные эмоциональные срывы вкупе с повреждениями ведут к перегреву процессора из-за противоречивости команд. В результате программа «раскручивается», разбирает коды на составные части и собирается обратно. Процесс требует энергии и времени, но зато после перестроившаяся система может продолжать функционировать во благо механизмов. Но у Коннора она не собралась обратно. Она осталась в раскрученном состоянии. Что же такого случилось в доме Златко, что вынудило программу прибегнуть к балансировке?..
Закрыв глаза, я отмела все посторонние мысли в сторону. Майлз был прав. Я слишком много уделяю времени тому, что никак не связано с моей основной задачей. В конце концов, Коннор – всего лишь детектив-верный-песик-серьезная-булка на службе у «Киберлайф», и уж точно не стоит углубляться во все дебри его психики и истории. Сколько раз корила себя за это, сколько раз избегала ситуации, при которой начну испытывать сострадание к лежащему на столе! И вот опять! Молодец, Джен! Как обычно суешь свой нос куда не надо, а потом удивляешься, почему все коту под хвост летит!
Встряска головой помогла. Воспоминание об утреннем разговоре с девиантом подействовало как антибиотик наряду с доставщиком чувства вины. Майлз из кожи вон лезет, выполняя свою работу идеально, а я всякой дурью маюсь. Наконец, после нескольких минут самобичеваний, я уже уверено вернулась к оставшимся результатам диагностики. Остальные файлы, ячейки и коды не вызывали у меня каких-либо подозрений. Я бездумно листала экран, изредка что-то кидая на отдельный монитор с целью сохранить «на всякий случай». Коннор больше не разговаривал. Желтый диод сменился голубым, машина бездвижно смотрела в потолок, глубоко уйдя в себя. На долю минуты я пожалела о затеянной провокации андроида, однако в то же мгновение мысленно себя обругала и снова вернулась к экранам. Помни, Джен. Никакого сострадания, никакой жалости. Никакой привязанности.
Спустя десять минут блужданий, я, наконец, добралась до самых интересных мне файлов – скрытых. Как правило, у каждого андроида в ряде кодировок и системных ячеек есть одно пустое место, которое диагностикой обозначается, как заполненное. Это как скрытая папка на персональном компьютере. Ты ее не видишь, а она, хитрая, видит тебя. Разве что разница состоит в том, что папку на рабочем столе компьютера можно просто выделить, тем самым выдав ее присутствие. Ячейку со скрытыми файлами в системе центрального процессора андроида так просто не откроешь – ее приходится взламывать.
На самом деле скрытые ячейки у андроидов создаются для самой разной, как по мне, фигни. Директора «Киберлайф» не согласились бы, ведь именно в этой ячейке хранятся своды регламентов и личной информации компании, которыми по мнению руководства должен обладать каждый робот. У некоторых моделей – в частности медицинского и правоохранительного назначения – эти ячейки заполнятся кодами, помогающими соединяться с контактной техникой тех учреждений, в которых андроиды находятся. Те же скрытые полицейские частоты, та же линия вызова неотложной помощи и т.д. Однако я, как типичный инженер-кодировщик, никогда не понимала смысла в потребности защитить эти ячейки у тех моделей, что никак с медициной и правоохранительными органами не были связаны. Например, зачем скрывать регламент компании в заблокированной ячейке у модели PL600? Как будто какому-то придурку вздумается залезать в голову домашнего помощника, чтобы посмотреть, нет ли у того каких секретных документов.
Рано или поздно этим решением компания выкопает себе яму. В какой-то степени уже выкопала. Еще во времена моей работы произошел случай, который по сей день вносит «веселье» в жизнь «Киберлайф» при помощи слухов. Один богатенький, но диванный хакер приобрел себе сексуального партнера. Парень решил залезть в процессор андроида самостоятельно, и конечно же найденная скрытая ячейка ему показалась подозрительной. Как бы покупатель не тыркался взломать блок с файлами, ни черта не получалось. Это была одна из первых ступеней к нынешней ситуации, при которой в журналах рассуждают о возможном шпионаже «Киберлайф» за своими покупателями через машины. И это вполне себе здравая, логичная мысль, мол, зачем андроиду скрытые файлы? Значит, что там наверняка что-то этакое хранит!
Как уже было сказано, вскрыть ячейку не так просто. Обычно я не занимаюсь такой процедурой, ведь у большинства машин ее содержимое одинаковое, однако Коннор не просто машина. Это детектив с возможным доступом в систему ФБР, и именно этот доступ я поставила себе в целях найти.
Запустив программу вскрытия сразу трех скрытых ячеек, я решила немного размяться. Процесс может занять до тридцати минут, и потому, ничего не сказав RK800, я, не снимая халата, поднялась на первый этаж. Часы пробили три часа вечера, но Майлза все нет. Это начинало напрягать.
Вымыв бокал из-под кофе, я навела себе черный чай и, прихватив телефон, спустилась обратно. Температура ощутимо разнилась: на первом этаже в халате даже становилось жарковато, в то время как в подвале мне хотелось кутаться в него сильнее. Хотя возможно это был результат легкой тахикардии, вынуждающую тело знобить. Белая кружка чая отправилась на пустой металлический стол, я же, остановившись у края стола Коннора, принялась звонить девианту. В этот раз гудки сменились голосом почти сразу.
– Господи, какого черта ты не отвечаешь?! – с души как будто камень свалился, настолько сильно меня трясло от понимания, что могло что-то случиться. Пылающий дом Златко до сих пор мелькает в воспоминаниях. – Я здесь с ума схожу!
– Позволь напомнить, что я вообще-то делом занят, – отозвался Майлз искаженным радио-волнами голосом. – Знаешь ли, сложно взламывать систему банка, при этом отвлекаясь на гудки в голове.
– Ну, простите, что я так за вас волнуюсь, – беззлобно отозвалась я. – Долго ты еще будешь блуждать?
– Не знаю, может, часа два. Хочу… доделать все до конца. Как твой андроид? Ты ему там еще ноги не приделала?
Я почувствовала, как быстро Майлз поспешил сменить тему, соскочив со времени на Коннора. На мгновение мне показалось это странным, однако я не стала придавать этому значение. Лишь почесала уггой правую ногу, отдергивая свободной рукой платье.
– Нет, не приделала. Но если тебя так долго не будет дома, то я от одиночества и до этого дойду.
– Хорошо, хорошо… не нервничай.
Майлз о чем-то говорил. Я безмолвно кивала в ответ, иногда мычала, просто пропускала его слова мимо себя, даже не вслушивалась. Перспектива приделать ноги Коннору и дать ему возможность передвигаться соблазняла, но все-таки я не такая идиотка, чтобы позволить охотнику на девиантов ходить по моему дому. Или все-таки такая?
– Миссис Харди…
Голос Коннора прозвучал как-то обеспокоенно, но я не сразу среагировала. Все так же размышляла о своей сумасбродности, так же кивала на что-то говорящего Майлза, словно бы тот мог видеть. В какой-то момент на том конце линии воцарилось молчание. Девиант, почуяв, что его не слушают, раздраженно буркнул:
– Ты там что, уже померла? Говорил же, что две кружки много.
– Миссис Харди, – уже уверенней повторил Коннор, спиной к которому я была повернута.
– Ты такая душка, – шикнула я на девианта, понимая, что и впрямь не могу включиться в его болтовню. Ведь целью моего звонка было убедиться в целостности Майлза, а не в беседах о насущном. – Твои шутки на тему смерти иногда неуместны.
– Хорошо. Могу шутить о чем-нибудь другом. Например, на тему твоего возраста. Четвертый десяток, Дженнифер, как быстро летит время…