– Лучше? – с улыбкой спросила я, закончив манипуляции с халатом.
– Намного, – незамедлительно ответил Коннор, не сводя с меня взора. – Спасибо.
Кивнув головой, я уже хотела вернуться обратно на стул, как RK800, явно не желая возвращаться взором к потолку, уверено произнес следующее.
– Вы ему нравитесь, – не ожидая этих слов, я встала в ступор, глядя на машину из-за плеча. – Но гораздо сильнее, чем он вам.
Обсуждать наши отношения с Майлзом было не приятно, как минимум дискомфортно. Я словно ощущала себя предателем, и потому, уложив руки на холодный стол рядом с Коннором, беспечно пожала плечами, стараясь поставить точку в еще не начавшейся беседе.
– Майлз вытащил меня из довольно тяжелой депрессии. Скорее всего, он чувствует ответственность за мою жизнь. Как однажды писал Экзюпери, «мы в ответе за тех, кого приручили».
– Не думаю, что все дело в этом, – андроид слегка нахмурился, словно бы пробуя мои изречения на вкус. Как бы странно это не звучало, но его голос был теплым, уютным. Таким голосом говорят между собой давние друзья. – В его взгляде на вас читается совсем иное, пусть это всего лишь муляж эмоций.
– А ты у нас заделался в психологи, значит?
Иронично улыбнувшись, я выпрямилась и сложила руки на груди. Сам андроид, получив в ответ сомнения на тему его умений, поспешил напомнить о том, кто он есть.
– Психологический базис поведенческих реакций позволяет мне делать некоторые выводы, – Коннор слегка качнул головой, как бы доказывая свои мысли.
– Неужели? – от таких заявлений мне стало даже интересно. Вернувшись в свое кресло, я полностью развернулась к андроиду, всем вниманием устремившись в глубокие карие глаза. – И какие же еще выводы ты можешь сделать, например, обо мне?
Андроид некоторое время молчал, щурясь и пытаясь понять, стоит ли мне рассказывать то, о чем он размышляет вот уже несколько дней. В конце концов, я помню его замечание на тему того, что ему нечего сказать обо мне как негативного, так и позитивного. Однако сейчас вопрос был задан ему в лоб, и вряд ли машина сможет обойти его стороной.
Я покачивалась на стуле, терпеливо ждала, делала беспечные глаза, но внутри так и хотела поторопить RK800 и его способности к психологическому анализу. Темные глаза пронизывали мою душу, смотрели словно насквозь, и этот взгляд заставлял меня гореть изнутри адским пламенем. Терпкий, пристальный. Совершенное искусственное существо, что сейчас лежит на моем столе, превосходит любого настоящего человека, каждый из которых в свою очередь состоит из несовершенств. Как же сложно порой разграничить этот мир на черное и белое. Даже сейчас, не сводя завороженного взгляда с охотника на девиантов, я ловлю себя на мысли, что с каждой секундой незримая повязанная моими руками нить укрепляется, и не факт, что эта нить опоясывает нас обоих. Вполне возможно, что нить действует как поводок, окончательно привязывая меня к тому, кому на самом деле все равно на мое существование.
– Вы не желаете общаться с окружающими людьми, предпочитая общество молчаливых андроидов на столе. Вы проводите очень много времени в доме, и стараетесь как можно реже показываться на улице, что говорит об определенной форме социофобии. В вас существенно преобладает интровертный тип темперамента, – Коннор хлопал черными ресницами, продолжая смотреть на меня в упор. С каждым его словом я все меньше и меньше качалась из стороны в сторону, пока окончательно не застыла, заставив скрипучий стул утихнуть. – Вы стараетесь не говорить о своем прошлом, избегаете открытых бесед на тему своей личности, при этом пытаетесь показать себя нейтральным по всем отношениям человеком, но это не так. Вы выкипаете в собственных мыслях, возможно, когда-то в прошлом употребляли большое количество алкоголя. Вы замечаете отношение Майлза, но стараетесь закрывать на это глаза. Не думаю, что вы используете его в своих целях. Скорее всего боитесь привязанностей. Именно поэтому вы не затрагиваете системы памяти машин в страхе, что увиденное заставит вас почувствовать жалость и сострадание. Ведь вам не нравится то, как именно вы обходитесь с андроидами: выкупаете их, взламываете системы и копируете функции. Однако что-то не дает вам переступить порог и оборвать незаконную деятельность. Что, к сожалению, я еще не выяснил.
Было интересно слышать анализ собственной личности от передового прототипа детектива. В большей степени интересно, потому что Коннор попал абсолютно везде. И он это понимал. Смотрел на меня таким взглядом, словно бы говорил «все в порядке, я знаю о самых страшных ваших тайнах, но не собираюсь от вас отворачиваться». Его взгляд вкупе с услышанным оставлял горечь на губах. Я тоскливо улыбнулась машине, опустив взор на собственные ноги в уггах.
– Я ведь прав? – Коннор был прав, он это знал, но все равно решил осведомиться о моем мнении.
– По шкале от нуля до десяти на все двенадцать баллов, Коннор, – не без грустной улыбки констатировала я. Мне и впрямь было грустно. Не спасала даже излюбленная мною тишина подвального помещения.
– Извините, если я вас обидел, – удрученно ответил андроид, заметив мое отчужденное состояние.
– Ничего, все хорошо. Людям свойственно бояться смотреть в глаза своему истинному лицу.
Одарив машину слабой полуулыбкой, я отвернулась обратно к экранам. Услышанное воспряло во мне боевым духом. Теперь уверенность в том, что Коннор не станет отправлять «Киберлайф» данные своего местоположения окончательно укрепилось. Коннор изучал меня на протяжении всех этих дней так же, как и я его. Это давало некую надежду на то, что нить окажется не поводком, но реальной цепью. Было бы куда проще, если бы осознание подобного приносило что-то одно из двух противоречивых чувств, что теперь играют внутри: тот самый страх привязаться к охотнику на девиантов и желание ощутить эту привязанность, исходящую от него.
Выбора не было. Мне срочно нужен был код. Глубоко вздохнув, я проследила за тем, чтобы Коннор принял свое положение «пялиться в потолок», после чего, закрыв глаза на секунду другую, постаралась сосредоточиться. Что ж, мне предстояло за тридцать секунд рассмотреть целую систему, запомнить ее визуальный вид в правильном положении и только после этого копировать деактивированные разобранные кодировки с целью собрать их вручную. Оставалось надеяться, что память инженера-кодировщика не подведет.
«Кавабанга!» крикнула я мысленно сама себе, нажав на кнопку разрешения подключения.
Кодировки принялись перезаписываться, мельтеша перед глазами крупными рядами зеленых символов на черном экране.
– Коннор, – я помнила свое обещание Майлзу заболтать машину, дабы расфокусировать ее внимание. Андроид, услышав свое имя, полностью повернулся ко мне головой, пряча свой диод в металлической поверхности стола. – Помнишь, ты говорил, что твое первое дело было назначено августом? А потом сказал, что тебя направили в участок в ноябре. Чем ты занимался весь промежуток времени? Не мог же просто пялиться в затылок своего собрата, стоя в общем ряде андроидов.
Я старалась говорить беспечно, всем своим видом показывала скуку и непринужденность. Тело самопроизвольно откинулось на спинку кресла, сама же я, зацепившись ногой за стол, мерно покачивалась из стороны в сторону. Кодировки выстраивались молниеносно, и уже спустя десять секунд я незаметно металась взглядом по экрану в желании запомнить приблизительно каждую строчку.
Андроид не подавал голоса. Смотрел на меня, чуть прищурившись, словно бы ожидая, что я продолжу свой монолог. Увы и ах. Я лишь качалась, кусала край ручки и не отрывала взора с монитора.
– Меня временно деактивировали, – приглушенно ответил андроид. Голос его так сильно разнился с тем, что пару минут назад рассказывал о моей личности, что я на секунду другую позволила себе обеспокоенно оторваться от монитора и взглянуть в карие глаза. Коннор ничего не выражал. Холодный, инертный, безучастный. Как в первый день своего появления здесь.