– Андроид серии TR400 разбил тебе ноги. Ты пытался сбежать из подвала, пока никто не видел, боже, да тебе практически удалось подняться по лестнице, но этот жирный ублюдок уволок тебя обратно, – холод в голосе сменился презрением, из-за чего нервные связки под давлением учащенного сердцебиения задрожали. Я не смотрела на Коннора, но понимала, с какой неприязнью он смотрит на меня. Его молчание можно было бы расценить, как повиновение, но на деле андроид просто не мог найти сил, чтобы остановить меня. – Он-то и оставил все эти царапины на корпусе. Но самое отвратительное было то, что эта сволочь заменила твой тириумный насос на треснутый. Хотел, чтобы ты медленно терял силы, оставаясь в сознании. Ему была очень важна твоя память… он только и делал, что приговаривал, как ему повезло…
Дрогнувший голос вынудил замолкнуть, и я повиновалась ему. Кусала нижнюю губу в попытке смирить злость на покойника, но так и не могла взглянуть в глаза того, чьи личные границы были нарушены. С одной стороны ему должно быть абсолютно все равно, просматривала ли я память, что именно я об этом думаю, ведь он сам когда-то считал, что именно так я и поступлю, как любой другой незаконный деятель – сотру все подчистую, оставляя белое поле для собственных нужных мне красок. Однако теперь в его взгляде можно было прочитать удивление вперемешку со злостью и презрением.
Глубоко вздохнув, я убрала руки со стола, и хотела уже повернуться к компьютеру, но Коннор не дал этого сделать. Андроид слегка поддался вперед, впиваясь в меня потерянным взглядом.
– Вы влезли в систему моей памяти. Вы же говорили, что никогда этого не делаете! – Коннор словно не верил собственным ушам, прослушав все то, что последние пять дней терзало его мысли. Я же, вновь ощутив острый укол стыда и вины, вернулась к краю стола андроида, впиваясь в него умоляющим понять взглядом. – Зачем вы сделали это?!
– Прости меня, Коннор, прости! Я знаю, что поступила ужасно, но мне было очень важно знать, что произошло в доме Златко!
Карие глаза резко сощурились, точно в попытке понять столь странное, нетипичное для человека поведение. Еще вчера этот же самый человек утвердительно ответил на предположение детектива о намеренном избегании привязанностей, а теперь этот же человек пытается вымолить прощение за преодоленные границы дозволенного, за нарушение собственных правил. RK800, все еще сияя красным диодом, взглядом искрящихся в негодовании глаз бегал по моему лицу. Мне оставалось лишь ждать от него последующих вопросов, окончательно теряя свою стойкость и холодность.
– Почему? – после некоторой паузы приглушенно спросил Коннор.
Ответ даже для меня самой был загадкой. Потому я не соврала андроиду, потеряно пожав плечами.
– Я не знаю. Просто важно и все. Ты весь такой… правильный со своими речами о корпорации и законе, но твой внешний вид и все твои системы буквально кричат о неоднозначности! – я не могла отвести от андроида жалобного взора, зато Коннор теперь отчужденно смотрит в стол, избегая визуального контакта. Что творится в этой прекрасной голове?.. боль?.. страх?.. или там полнейшая тишина, вынуждающая его закрыть рот и больше никогда не доверять своему «тюремщику»? – Я знаю, я поступила ужасно. Я и сама теперь жалею, просмотрев все то, что этот ублюдок сделал с тобой… не стоило мне лезть не в свое дело.
Я не надеялась получить ответа, по крайней мере не сейчас, признавшись в самом гадком по моим меркам поступке в отношении машины. Даже своевольное изменение в его конструкции не выглядит так мерзко, как попытка влезть в «душу». В наличии последней я уже не сомневалась. Достаточно было посмотреть на кровавого цвета диод и обреченный, уставший взгляд андроида с торчащими из затылка кабелями.
В который раз пытаюсь вернуться к компьютеру в желании поставить точку, однако в который раз меня останавливает мягкий, почти шепчущий голос Коннора, что, судя по удрученной интонации, окончательно потерялся в собственных установках. RK800, чьи волосы слегка взъерошились из-за резкого принятия вертикального положения, продолжал бурлить дырку в столе взором полной невысказанной боли.
– Мне было так… страшно, – Коннор неосознанно выделил последнее слово, точно пробуя его на вкус, старательно пережевывая и изучая доселе неизвестное ему ощущение. – Он все время говорил, что выиграл в какую-то лотерею, рассказывал, как зачищает машинам память и продает на черном рынке. Я не знал, что он делает с системой циркуляции тириума, на тот момент система самодиагностики уже не отвечала.
Оборвав свою речь, Коннор поднял на меня полный отчаяния взгляд. Я чувствовала себя психиатром, тем самым человеком, к которому приходят в поисках успокоения, к которому обращаются в желании получить моральную пилюлю от душевных терзаний. Но я техник. Не врач, и уж точно не жилетка для слез. Потому подвал наполнялся молчанием с отзвуками гула компьютерного процессора на стоящем рядом столе.
– Я не хотел отключаться, – наконец, признался Коннор, ища в моих глазах поддержки.
Утративший всякую надежду голос вызывал во мне приступы истерики, очередные всплески желания сгрести RK800 в охапку и скрыть от жестокого, неизведанного ему мира. Люди, в частности такие как я – покалеченные и преданные души – вынуждены бороться с окружением каждый день, покрываясь шипами или как минимум ледяной коркой. Каково же существу, что «жило» не больше полугода, внезапно столкнувшись с одной из форм неподдельной человеческой жестокости?
– Мне очень жаль, Коннор, – только и смогла выдавить из себя я, обхватив собственные плечи руками в попытке унять внутреннюю дрожь. – Я даже представить себе не могу, каково это: смотреть в глаза своему убийце.
– Убийце? – недоуменно переспросил андроид, от смены настроения которого я даже потерялась. – Я не могу умереть, миссис Харди. Я не живой.
– Как скажешь, Коннор.
Блекло улыбнувшись машине и отметив желтый цвет диода, я глубоко вздохнула и попыталась вытолкнуть из головы все услышанное в течение последних пяти минут. Теперь прощаться с охотником стало еще сложнее, пусть тот даже после разговора продолжает убеждать себя в своей «правильности».
– Куда мне идти?
Вдруг заданный задумчивым голосом вопрос вернул меня из раздумий, позволив снова нацепить флегматичную маску безразличия. Андроид все так же смотрел на меня, только в этот раз в его взгляде не было страха или отчаяния, теперь насыщенного шоколадного оттенка глаза были полны непонимания ситуации.
И впрямь. Я ведь даже не подумала, куда отправлю машину после обработки памяти. Впрочем, вариантов изначально было немного, учитывая, что передо мной не обычный бытовой помощник, а самый настоящий детектив на службе полиции.
– Не знаю, – я озадаченно пожала плечами, присаживаясь на край хирургического стола рядом с Коннором. – Можешь найти своего напарника… этого… Эндрюса.
– Андерсона, – учтиво поправил Коннор. Надо же… минуту назад он утопал в отчаянии, а теперь диод горит голубым, словно бы ничего и не бывало.
– Андерсона, да. Думаю, он будет не против принять тебя обратно, учитывая, как тепло ты о нем отзывался.
– Вряд ли лейтенант воспримет мое появление положительно, – Коннор удрученно склонил голову, и в этом жесте можно было прочитать неподдельную тоску. – У него уже есть свой напарник.
– Тогда отправляйся в «Киберлайф», – не самое лучшее решение, однако после очистки памяти Коннор не будет помнить Златко, Майлза и даже меня. «Киберлайф» для него снова станет святым пристанищем, а темные склады для андроидов – едва ли не настоящим домом. Это сейчас я читаю на лице машины отчуждение при упоминании компании, однако вместе с прощанием с памятью произойдет и прощание с образовавшимися взглядами на окружающие вещи.
– В «Киберлайф» меня ждет деактивация, – Коннор слегка качнул головой в знак нежелания возвращаться обратно. – Меня разберут на части и будут пытаться найти причину исчезновения. Если им удастся восстановить память, то у вас появятся действительно серьезные проблемы.
– Этого точно не случится, – в этот раз отрицательно головой покачала я. Былой удрученности в наших голосах не было, теперь мы разговаривали спокойно, рассудительно, словно бы до этого не звучало страшного рассказа обо всех нюансах пребывания машины в доме Златко. – После тюрьмы я наверняка знаю, как не оставлять за собой следов.