Андроид действовал быстро. Отметив на левом виске красную струйку, аккуратно, но резво подхватил меня на руки и отнес к стоящему у соседних зданий пикапу. Реальность мелькала мимо меня, просачивалась под кожу, но осталась незаметной в бешеном танце фонарей и снега. Все тепло, что дарил мне «не девиант», пропитывало озябшее тело, которое от перепада температур сильно потряхивало. Усадив меня на пассажирское сиденье, Коннор исчезнул в доме и вернулся только через несколько минут. Заранее приготовленные вещи спрятались за водительское кресло, сам Коннор с невозмутимым видом уселся за руль. Мой тоскливый взор цеплялся за яркий свет родного крыльца, где были проведены приятные мгновения в компании одного девианта. Доброго, язвительного, но самоотверженного.
Воспоминания сменялись так же быстро, как мелькающие за окном дома. Пока пикап мчал по дороге, я, ощущая растекающуюся от боли в голове слабость по телу, укуталась в бежевое пальто покрепче, скинула промокшие угги и подобрала под себя ноги. Верхняя одежда стала мне убежищем из теплой ткани. Должна была признаться, Коннор сориентировался быстро. Здраво рассудил, прихватив из дома мою обувь и одежду Майлза. Одна из черных рубашек, которые так любил девиант, теперь сменила серую футболку, позволяя скрыть некритическое ранение в плече. Охотник вел машину, не озираясь по сторонам. Я же не могла отвести от него уставшего, скорбного взора, из последних сил держась, лишь бы не разреветься.
– Куда мы едем? – сквозь хрип попыталась спросить я, ощущая тяжесть в груди.
– На окраины, через Кирстен-стрит, – не глядя на меня ответил Коннор. В его голосе не было сожаления или злости, напротив, «не девиант» был уверен в своем решении покинуть город под руку со своим “тюремщиком”.
– Я должна снять все со счетов…
– Все здесь, – на мгновение андроид покосился в мою сторону, точно решая, стоит ли произносить имя. – Он позаботился обо всем.
Не знаю, зачем заговорила о деньгах. Так не хотелось ввергаться в истерику, поливаться слезами, оплакивая близкого друга, что отдал жизнь ради моего будущего. Казалось, чем дольше я оттяну момент окончательного прощания, тем позже придет осознание, что он мертв. Он не мертв! Он просто уехал куда-то надолго, как обычно рыщет по городу в поисках компромата на дело… он не мертв, просто уехал, не предупредив, но оставив ориентиры другому андроиду, которому доверял самое ценное, что у него было… он не мертв, просто покинул ненадолго дом, и вскоре мы встретимся где-нибудь в Мексике на условленном месте. Я буду держать стаканчик кофе, а он как всегда отберет у меня его, шутливо напоминая о приближающемся закате человеческой жизни…
– Я хочу кофе… – выдохнула я, ощущая накатывающий слезливый комок в горле.
Я знала, что ответит Коннор. Знала, и потому спросила, понимая, что его слова станут отправной точкой для неимоверного количества слез. И интуиция оказалась права.
– Тебе нельзя кофе, – все так же холодно заметил Коннор, устремив взор на заснеженную дорогу. – У тебя аритмия.
Беззвучные всхлипы сорвались в рыдания. Тело трясло, скорбь пробиралась от сердца к легким, от легких в желудок, и тут же растекалась холодом по сосудам. Я зарылась лицом в пальто, не желая показывать громких слез «не девианту», но Коннор не пытался прервать моих страданий. Уж он-то, детектив с психологическим базисом, как никто другой знал, как важно человеку попрощаться с близким. И потому Коннор лишь жалобно хмурился, чуть сгорбив плечи.
Андроид некоторое время молчал, вслушиваясь в женские всхлипы и сбивчивое дыхание. Он выждал несколько минут, обдумывая, стоит ли до конца раскрывать второй и последний разговор с девиантом, что состоялся за все время в доме. Ставшие приглушенными всхлипы не поставили точку в его решении. Коннор, все еще глядя на дорогу, своим голосом вновь ввергает женщину в задыхающийся рев, позволяя той выплеснуть всю боль без остатка.
– Я обещал ему, – с каждым его словом дыхание учащалось, намекая на новую волну истерики. – Обещал, что уберегу тебя.
Слезы текли безустанно, так же быстро, как заметающий улицу снегопад. Пальцы судорожно цеплялись за пальто, точно в нем хранилось еще немного тепла друга, но ведь он и не касался до него толком ни разу. Я могла лишь пропитывать одежду солеными слезами, с болью в груди вспоминая каждый проведенный день вместе.
Современное время (ноябрь 2040 года)
Теплое ноябрьское утро начинается для многих людей в шесть или семь утра. Соседи рядом покидают небольшие домики, покрытые обильным снегом. Все спешат на работу, либо везут детей в школы, прогуливаются с собаками. Канада всегда считалась холодной страной, и полтора года назад мы убедились в этом на собственном примере. Досье было исправлено, никто после бунтов не задался вопросами о причине смерти трех патрульных, которые и так умирали, как мухи после нападения на Иерихон. О последнем я узнала буквально через несколько дней после отъезда из города. Новости пестрили видео, снятого с вертолета, как патрульные в черных и белых одеяниях штурмуют корабль. Внутри баржи звучит взрыв, и девианты с людьми пытаются выбраться наружу. Где-то на палубе мелькают четверо то ли людей, то ли машин. Сквозь пелену снега мерцает металлическим бликом ручное оружие, больше похожее на мечи. Я не вдавалась в подробности происходящего. Очередные стычки непонятно кого непонятно с кем. Лишь отметила для себя, что у одного из защищающихся слишком длинные волосы и хрупкая фигура для мужчины.* Даже странно все это.
Стоя на крыльце маленького домика, я, кутаясь в теплый плащ, с упоением вдыхаю морозный воздух и пьянящий аромат свежего кофе. «Не девиант» – который все никак не может избавиться от издевательского ярлыка с моей стороны – скрылся еще рано утром. Машина быстро переняла весь тот опыт компромата, который был накоплен мной и моим другом. Вот только использовал он его на благо местной полиции, выступая этаким незримым помощником правосудия. В который раз убеждаюсь, что заводские настройки все равно перебивают девиацию, усугубляя ее. Интересно, чем занят тот Коннор, что пришел на смену этому?.. наверняка остался в полиции, учитывая, что США сдалось под натиском девиантов.
– Что-то ты сегодня слишком рано встала.
Внезапно появившийся андроид в темной кепке и черной кожаной куртке с усмешкой смотрит на меня, стоящую посреди крыльца. Мы оба были довольны поспешным решением покинуть Мексику спустя полгода жизни. Столь тяжелая в экономике страна была непривычной для нас обоих. Мне – из-за долгой жизни в более или менее высоко-цивилизованных условиях на территории штатов, Коннору – из-за слишком крупного количества преступников. Это для него было прямо-таки наваждением, с которым ни я (техник), ни он («не девиант») не могли справиться. В конце концов, мы решили покинуть Мексику, отправившись в Канаду в обход США, через Европу. Со штатами вообще теперь не хотелось иметь дело, чего уж говорить, чтобы оказываться на ее территории.
– Рано? – я с усмешкой смотрю на наручные часы, поплотнее сжимая бокал кофе. – Без четверти двенадцать дня.
Коннор вскидывает брови, буравя меня испытывающим взором изумительных глаз. Даже почти полностью потеряв свой привычный «механичный» характер, андроид продолжает оставаться завораживающе прекрасным, одуряюще восхитительным. Достаточно одного взора, чтобы начать задыхаться не в приступе аритмии, а в приступе трепетного возбуждения. Особенно когда он надевает эту вызывающе-агрессивную кожанку с клепками, как у байкеров.
– Ой, не придирайся, – раздраженно машу рукой, правильно расценив сарказм на лице «не девианта». – У меня законный выходной. Захочу – встану в пять часов вечера.
И я не вру. Найти работу опытному инженеру-кодировщику в век высоких технологий не сложно. Моя работа мне приятна, пусть и заставляет общаться с людьми и вставать рано по утрам. Благо график сменный, так что можно и расслабиться даже посреди серых будней.
Коннор не отвечает. Вместо этого его карие глаза сужаются, мужская рука торопливо и уверено тянется к белому бокалу. Как и всегда, мне не хватает проворства, чтобы вовремя определить покусительство на дурманящий напиток. Под мое рассерженное «Эй!» Коннор по-хозяйски отбирает бокал, выливает содержимое в покрытую снегом пожухлую траву и так же невозмутимо возвращает бокал обратно в женские руки. Ответом ему становится хищный взгляд.