Время летело быстро. Хотелось побыть вне корабля подольше. Но программа есть программа, к тому же на очереди выход Алексея Елисеева. Последний взгляд со стороны на Землю, на состыкованные «Союзы». Они выглядели гораздо величественнее, чем на Земле. В этом сложном космическом сооружении концентрировались человеческий ум, талант, смелость. Фантастика, да и только! Глядел бы и глядел на это чудо, сотворенное разумом и руками советских людей, но пора возвращаться.
Евгений вошел в люк другого корабля, подождал, пока такой же маршрут проделает второй выходящий в космос, помог товарищу войти в орбитальный отсек «Союза-4», пожали друг другу руки. Потом закрыли люк. Так впервые в мире была произведена пересадка в космосе из одного космического корабля в другой.
Были ли какие-нибудь сомнения в исходе этого эксперимента? Ведь люди шагали в «пустоту», таящую в себе много неожиданного и опасного. Нет, не было. Алексей Леонов стал первым из землян, кто взглянул из космоса на нашу планету не через иллюминаторы корабля. Он работал в космосе. Сегодня этот эксперимент продолжили Евгений Хрунов и Алексей Елисеев.
Разумеется, ни Леонов, ни эти двое не были бы посланы в открытый космос, если бы требовалось проверить, можно ли там жить. Малейшая тень сомнения в этом сразу исключала бы эксперимент с человеком. Выход космонавта из корабля преследует совсем другую цель: проверить, сколь работоспособен человек в «невесомом», открытом пространстве.
Отправляясь в полет, все четверо космонавтов были одеты в обычную, спортивного покроя одежду. Так удобнее работать и отдыхать в отсеках кораблей. В открытый космос человек выходит в специальной космической одежде – скафандре. Такого рода костюм имеет главное и единственное назначение – он должен оградить человека от опасностей. «Мода» космической одежды, ее покрой и различные атрибуты целиком подчинены этой цели. Ее создатели сделали все, чтобы гарантировать успех эксперимента.
Но это уже отступления. Что же происходило после того, как переход из корабля в корабль был завершен?
Закрыт входной люк, достигнута полная герметичность орбитального отсека «Союза-4», установлено нормальное давление, отрегулированы все параметры. Владимир Шаталов встретил своих товарищей, помог им раздеться, уложить «походное» снаряжение. Втроем они перешли в пилотскую кабину и заняли свои рабочие места.
Когда все запланированные наблюдения и научные эксперименты были закончены, Земля дала команду на расстыковку кораблей. После завершения программы «Союзы» стали готовиться к возвращению на Землю.
Пока в космических кораблях «Союз-4» и «Союз-5» космонавты готовятся к завершающему и очень сложному этапу всей операции – возвращению на Землю, мы познакомим читателей с теми, кто выходил в открытый космос, кто впервые в мире совершил в космосе пересадку из одного корабля в другой…
Космонавт-15
Когда стартовал первый многоместный корабль «Восход», в вестибюле Московского высшего технического училища имени Н. Э. Баумана можно было увидеть большой, наскоро написанный транспарант: «Первый бауманец в космосе!» Проходящие мимо студенты шутили в те дни: «Первый, но не последний».
И точно – не последний…
Все было так, как и раньше. Москва проводила их ранним январским утром. Всем экипажем летели они на космодром. Там предстояло выполнить последние приготовления, провести последние тренировки. Там, на месте предстоящих событий, Государственная комиссия должна была принять окончательное решение: полетят такие-то. Назвали и его фамилию. Тогда ее знали немногие.
Кто он, инженер Алексей Елисеев? Родился в тридцать четвертом, недалеко от Калуги.
С сорок шестого Елисеевы поселились в Москве. После десятого класса Алексей недолго раздумывал о выборе дальнейшего жизненного пути. Собрал к аттестату все необходимые справки, написал заявление и отнес все эти бумаги в приемную комиссию Высшего технического училища имени Баумана.
Почему именно туда? – спросите. Не столь уж прост этот вопрос. Можно говорить о том, что МВТУ вообще пользуется доброй славой. Можно говорить, что крепко связано оно с историей воздухоплавания. В его стенах работал «отец русской авиации» Н. Е. Жуковский, среди выпускников училища – крупнейшие советские ученые-авиастроители: академики А. Н. Туполев, Б. С. Стечкин, В. Я. Климов.
Так или иначе, но объяснил Алексей свой выбор тем, что манит его автоматика, и, как говорят, засучив рукава взялся за дело.
Гранит науки пришелся по зубам. Отметок ниже четверки в его зачетке не было, хотя и нелегко давались премудрости разных теорий.
Кто учился в техническом вузе, знает почем фунт лиха. Одно черчение чего стоит. Сколько листов ватмана надо «изрисовать», сколько снять кроков, сколько сделать сборок и деталировок, прежде чем в графе зачетной книжки появится заветная отметка. А сколько общих тетрадей исписано на лекциях, сколько сделано лабораторок, сколько защищено проектов!
Случалось не раз, что после бессонной ночи над домашним заданием утром садился за парту. В двадцать лет все невзгоды забываются быстро. А тут каждый день открывал страницы новых наук. Особенно полюбились ему физика и математика (это, наверное, у него от матери, ведь она доктор химических наук). Симфония из цифр и формул привлекала своей строгостью, четкостью и лаконичностью. Функции и биномы захватили юношу. Казалось бы, что в них особенного – интегральные закорючки да латинские значки. А вот нет. Была своя жизнь у этих значков, свои строгие законы. Они не терпели вольностей. Малейшая неточность – и все шло насмарку. Начинай сначала. Цифры и формулы как бы говорили: не то, друг, не то. Не торопись, подумай еще. И он думал. Думал настойчиво, думал и искал до тех пор, пока не находил верного решения.
Трудно сказать, когда пришла эта жажда поиска. Но она была. Решая задачи или разбирая основы теоретических положений, сконцентрированных во многих «томах» учебников, ему обязательно хотелось докопаться «до корней», до самого существа, и уж если что задумано, то обязательно довести до конца.
Общественных дел у Алексея тоже хоть отбавляй. Поручение на поручении. Выполнял он их исправно, старательно – характер у парня такой: надо – значит, надо. И никогда не лгал, не кривил душой. Спросите у тех, кто оканчивал вместе с ним 167-ю московскую школу, и тех, кто его знал по МВТУ, ответят: прямой, честный, скромный…
Уважая прямоту и принципиальность Алексея, комсомольцы выбрали его комсоргом группы. Доверие, которое ему оказали, оправдывал трудом и умением найти общий язык с людьми, а главное – «болел» за общее дело.
Говорят: каков запевала, таков и хор. Студенческая группа, куда входил Алексей, считалась лучшей. Это если суммировать все показатели. В награду за успехи вручили ребятам бесплатные путевки в город Киев на зимние каникулы. Вот тогда и побывали на знаменитом «Арсенале», вымеряли шагами Крещатик, обошли старинную лавру и все музеи.
Но и это еще не все. Спортзал института стал для него вторым домом. Он увлекся фехтованием и здесь проводил все остававшееся от занятий время.
Смелость, быстрота реакции, ловкость, упругость – вот качества, без которых фехтовальщиком не станешь. У Алексея они были. Но было и еще одно завидное качество – упорство. Оно-то и помогло ему прикрепить к лацкану пиджака значок мастера спорта СССР. Не раз в составе сборной команды города выступал Алексей на всесоюзных соревнованиях. Дважды становился чемпионом Советского Союза.
Учеба и спорт, спорт и учеба чередовались все эти годы. Короткие летние каникулы, лагеря, экскурсии в Третьяковку, выступления в Лужниках, бесконечные споры о будущем науки, ну и об астронавтике, конечно. Зачитывались Толстым и Хемингуэем, Бёлем… Обсуждали, спорили.
Помните извечный спор: физики и лирики. Так вот, он умел видеть поэзию в науке. Автоматика – это не только провода и датчики, чувствительные элементы и сложные схемы. Автоматика – это целый мир, полный мудрости, счастья и волнений.