Внутри звездолета это практически неощутимо. Разве что опытный пилот-навигатор догадается о начале движения по слабому, едва заметному покачиванию палубы. Лишь через некоторое время на экранах внешнего вида, включенных с боковых обзорных камер, начинает заметно удаляться земля.
— Внимание первому и второму пилотам, — жестко произносит Лорри.
«На взлете и посадке друзей нет» — эта фраза известна еще с доисторических времен зарождения авиации. И эта традиция неукоснительно соблюдается и сейчас, хотя поменялось все уже радикально и давным-давно. Конечно, взлет и посадка так и остались самыми запоминающимися этапами пути, но любой навигатор расскажет вам, что сам перелет всегда много сложнее самой трудной нештатной посадки. Ведь вблизи планеты тебя всегда достанут и окажут необходимую помощь. А вот в глубоком космосе и вдалеке от основных путей ты можешь рассчитывать только на самого себя.
Да и что вообще может случиться с новеньким кораблем, который не просто тщательно, а до последнего винтика и проводка перепроверен перед стартом? Именно поэтому, если бы не Эдуард и четверо очкариков-ученых за спиной, Бойо уже давно бы закинул ноги на пульт и просто наслаждался видами с камер бокового обзора.
Первые полчаса из пяти, отведенных на выход корабля из атмосферы Земли, пролетели незаметно. Высота — всего два километра, но по мере разрежения воздуха скорость подъема будет увеличиваться.
— «Ассоциативный», входите в зону северо-восточного ветра.
— Принято, уточните коридоры для близлежащих бортов.
Это как в городе трамвай или в море военный корабль. Стартующая ракета всегда имеет преимущество перед мельтешащими вокруг воздушными судами. Ее может снести в сторону, но все остальные борта должны уступить ей дорогу в любом случае. Коридор подъема корректируется автоматически, все находящиеся поблизости летающие объекты уже оповещены и вот это пустое перемалывание слов, называемое «регламентом переговоров», ничего кроме саркастической усмешки у Бойо не вызывает. «Надо потому что надо».
Час полета и пять километров высоты. Скорость если не черепахи, то вполне соответствующая неторопливой походке пешехода. И пока еще интересно. Экраны транслируют удаляющуюся землю и кружащую рядом с кораблем пару вертолетов.
«Почетный эскорт», — улыбается Николай, но буквально через несколько минут винтокрылые машины уходят в сторону и вниз. Они достигли своего потолка и далее «Ассоциативный» будет двигаться уже без них.
Высота одиннадцать тысяч метров, скорость подъема семь километров в час, время со старта — два часа. За спиной у пилотов раздается выразительное всхрапывание. Сидящий на месте второго пилота Вовка прыскает, подавляя невольный смешок.
— Эй, ты чего? — Парнишкин тормошит сидящего рядом Сандро.
— Что, что случилось? — не понимающе откликается тот быстро открывая глаза.
— Ты заснул.
— Я?! Не… Задумался просто.
— Тогда думай тише.
— Ага, согласен, — историк переводит кресло в горизонтальное положение и, ослабив привязные ремни, поворачивается набок, в сторону от Парнишкина. — Так думать удобнее, — поясняет он и вновь закрывает глаза.
Три часа полета, высота двадцать тысяч метров. Земля на экранах заметно округлилась, но это почти и все. В рубке управления уже царит надоедливая скука. Теперь уже не ощущаются ни скорость, ни высота подъема. Корабль будто застыл в воздухе. И вместе с тем до «очкариков» начинает доходить, что их самым бессовестным образом обманули, заставив безвылазно просиживать весь процесс старта наглухо пристегнутыми к креслам. Первым не выдерживает, конечно же, лейб-медик.
— Ребята, может мы не будем мешать вам? Пойдем пока, погуляем по отсекам…
— Сиди.
— Да сколько же можно?
— Сколько нужно. Бери пример с Сандро.
— Я? — отзывается, не открывая глаз, историк. — Я не сплю.
— Конечно, не спит он. Проблему решает. Допустим, триста лет Русь под игом татаро-монголов была? Была. Триста лет дань в орду возила? Возила. А где теперь все эти горы уникальных произведений искусства? Ведь музеи Монголии должны буквально ломиться от обилия российских артефактов. Так, Сандро?
— Так. А еще почему татаро-монголы не стали облагать данью российские монастыри. Что за симпатия такая к чуждой им вере? — Сандро еще немного ослабил ремни и теперь уже довольно вольготно разлегся в кресле, ставшим для него удобной кроватью.
— Вот видите, у него есть дело. А я, может быть, в туалет хочу.
— Не строй из себя оригинала. Сказано сидеть — вот и сиди, — капитан корабля бросил хмурый взгляд на строптивого «очкарика» и тут же повернулся к своему пульту. По его лицу скользнула блуждающая улыбка. Ну и что, что капитан? Такой же, как и все. И ему, как и всем, скучно, а этот разговор хоть какое-то развлечение. — К звездам собирался? Должен был заранее нужду справить.