Но, с другой стороны, мы наблюдаем совершенно негативное отношение общества к предпринимательскому сословию. Отчасти об этом можно судить по великой русской классической литературе. Как известно, богатым в ней очень и очень не повезло. Как на подбор изобилует она купцами-самодурами, представителями «темного царства». Дикой и Кабаниха, Хрептюгин и Коробочка, Лопахин и Гордеев — даже фамилии, выбираемые Островским, Салтыковым-Щедриным, Гоголем, Чеховым и Горьким для своих героев, показывают уже степень неприятия этих людей авторами. Прочитав пьесу Островского из жизни купечества «Свои люди — сочтемся», цензор Михаил Александрович Гедеонов с неподдельным удивлением отзывался: « Все действующие лица — отъявленные мерзавцы… Вся пьеса обидная для русского купечества» . Но тем не менее она была принята на ура русским обществом. Почему? Потому что такое представление, когда богатство ассоциируется с жадностью, лживостью и скупостью, а бедность — с добротой, честностью и щедростью, стало стереотипом у многих народов, и русские тут не исключение.
В середине 1860-х годов русский купец, экономист и драматург Александр Сергеевич Ушаков с сожалением писал о том, что в литературе купец — «или отребье общества, или плут, или смешон, и является в таком виде, говорит таким языком, как будто бы он совершенно из другого мира. Бывши купцом, невольно задумываешься над этим странным явлением».
Показателен в этом отношении случай с произведением Пушкина «Сказка о попе и работнике его Балде». Как известно, при жизни автора она напечатана не была. Опубликовал ее впервые Василий Андреевич Жуковский в 1840 году. По цензурным соображениям Жуковский заменил попа на купца Кузьму Остолопа: « Жил- был купец Кузьма Остолоп по прозванию Осиновый Лоб» . И так она печаталась до 1882 года в собрании пушкинских сочинений, а в изданиях для народа — и еще двадцать лет. То есть и сам Жуковский, и цензура посчитали вполне нормальным поставить вместо попа купца, как типаж, имеющий соответствующий стереотип восприятия у читателей и не обладающий авторитетным голосом в обществе, чтобы себя защитить.
Из купцов
Весьма остроумно заметил один исследователь: русская художественная литература, да и публицистика, восприняла нарождение класса буржуазии как новое татарское нашествие, от которого нужно спасаться. Это доказывает и едкая статья о купечестве Г. Старцева, помещенная в то время в издании «Новости и биржевая газета» под знаковым заголовком «“Чумазые” возгордились».
То есть идеалом человека того времени (православного в том числе) стал человек бедный. А богатые были достойны одного — ада: « пусти душу в ад, станешь богат» . Понятно, что такое отношение общества совсем не стимулировало человека к предпринимательству. И, вероятно, не случайно так заворожила потом всех идея построения коммунизма, общества, где не будет денег и товарно-денежных отношений. А тем не менее купцы и заводчики в целом совсем не заслужили к себе такого отношения.