Можно сказать, что каждая наша деревня или сельский район — это своего рода мини-Пикалево, предприятия, которого, как известно, могут эффективно работать лишь в связке друг с другом: как только их раздали разным собственникам, они рухнули. Но в каждую деревню не приедет президент, как в Пикалево, чтобы воссоздать их кооперацию. Для этого нужно дать свободу действия и поддержать таких людей, как Мельниченко.
А то, что важнейшей формой объединения крестьян является кооперация, обосновал еще классик крестьяноведения Александр Чаянов , который писал в начале XX века, что «кооперация… не связанная административными распоряжениями центра, гибкая в хозяйственной работе, допускающая наиболее быстрое и свободное проявление выгодной местной инициативы, является наилучшим аппаратом там… где в каждом отдельном случае надо гибко приспособляться к местным условиям и учитывать мельчайшие особенности каждого местечка и каждого месяца работы», то есть к условиям, характерным именно для сельской жизни и сельского производства.
Заведующий лабораторией ВИМа Владимир Шевцов считает, что, как и сто лет назад, когда Ленин мечтал дать русскому крестьянству сто тысяч тракторов, актуальной стала новая механизация села с той же целью — преодоления его архаичности: «Восстановление села надо начинать именно с оснащения деревни тракторами. В том числе и приусадебных хозяйств. Потому что за каждым трактором стоит шесть человек работников. Земля не восстановится без тракторного парка. А там, где появится трактор, потребуются и другие машины».
Существует прямая зависимость состояния сельской жизни от системы организации дееспособного местного самоуправления — только оно и сможет остановить разрушение села
Фото: Иван Гуров
Китайский опыт
Проблема, чем занять избыточное сельское население, не только российская. Это проблема всего мира, в первую очередь развивающихся стран. Потому что в развитом мире баланс между городским и сельским населением уже более или менее сложился. А в Китае главным инструментом сельской политики, заключавшейся в индустриализации села, стало развитое местное самоуправление, на которое была возложена задача проведения сельской индустриализации в формах, получивших название районно-поселковых предприятий (РПП).
В первые десять лет китайского экономического чуда именно РПП являли собой самую динамичную часть китайской экономики. В сельской промышленности удалось занять до 30% жителей села. Чистая продукция РПП, которая составляла 6% ВВП в 1978 году, возросла в 1996-м до 26% — и это при очень высоких темпах роста китайского ВВП в то время.
Причем в разных районах Китая РПП создавались на разных принципах. В одних преобладала коллективная собственность крестьян, в других — частная собственность семейных хозяйств. В одних производилась сборка достаточно сложных изделий по заказам крупных фирм, другие РПП специализировались на производстве нехитрых товаров ежедневного пользования: пуговиц, ленточек, пластмассовых беджиков и т. п., удовлетворяя потребности рынка в различных недорогих вещах, выпуск которых госпредприятия оставили без должного внимания.
Заместитель директора Института России, Восточной Европы и Центральной Азии Академии общественных наук Китая Ли Юнцюань сказал в интервью «Эксперту», что разнообразие подходов к решению проблем китайского села и опора китайских реформаторов на местное самоуправление были следствием демократичности, присущей китайскому подходу к проведению реформ. Демократичности, которой не хватает российским реформам. «Мы транслировали возможность принятия большинства решений по проблемам текущей экономической политики вниз, на уровень провинций, местного самоуправления, предприятий. И люди находили решения, которые устраивали именно их».
Сельское самоуправление в России
В России, как отмечают все наши респонденты, местное самоуправление как таковое на селе фактически отсутствует. По мнению Василия Мельниченко, «это не местное самоуправление, а его некрасивая имитация. У него нет никаких функций. У него нет денег, но есть высокая зарплата чиновников».