Юрист Российской ЛГБТ-сети Мария Козловская не склонна рисовать апокалиптические картины: «После принятия закона ЛГБТ-активисты провели несколько акций. Часть из них не согласовывалась, но были и согласованные. То есть запретом для публичных акций на улицах города закон не стал». Козловская обращает внимание на разъяснение коллегии Верховного суда, которая в сентябре 2012 года постановила, что закон не запрещает распространение нейтральной информации о гомосексуальности, включая публичные дебаты. Запрещается же лишь «активное навязывание информации о нетрадиционных сексуальных отношениях» несовершеннолетним. В такой трактовке закона непосредственной угрозы Козловская не видит.
Есть и еще повод для протеста, кроме пояснительной записки. Гомосексуалистов, по их словам, стали больше бить. «После принятия закона футбольные фанаты и те, кто называет себя православными активистами, стали в разы агрессивнее реагировать на различные акции в поддержку геев. Они совершают нападения», — говорит Мария Козловская.
Бывает ли пропаганда
Что такое «пропаганда гомосексуализма среди несовершеннолетних», депутаты пока не знают. Им предстоит решить этот вопрос ко второму чтению.
Николай Колосунин , действительный член Общероссийской психотерапевтической лиги, полагает, что это словосочетание не пустой звук. «Я считаю, что такая пропаганда возможна — в форме донесения до ребенка информации об истинных или мнимых преимуществах гомосексуального образа жизни». В качестве примера Колосунин приводит голландскую песню «Два папы», которая поется от лица ребенка, усыновленного гомосексуальной парой. «В ней ребенок поет, что у него два папы. Что им хорошо вместе, что иногда они его балуют и что они вместе смотрят мыльные оперы. Допустим, что далеко не в каждой семье ребенку разрешают глядеть мыльные оперы и вообще смотреть телевизор. И он легко может понять это так, что с двумя папами живется лучше, чем с папой и мамой».
«Есть много вещей, которые считаются вполне нормальными и допустимыми в обществе, но от которых я бы хотел уберечь детей, — говорит Колосунин. — Мы не ведем, например, при детях разговор о том, как здорово пить алкоголь». Точно так же он смотрит и на риск, связанный с неосторожными разговорами на тему гомосексуализма. «Мы хотим, чтобы наш род продолжился после нас. Может быть, это смешно, но на этом строится эволюция. Если наш ребенок станет гомосексуалистом, то, конечно, мы не будем любить его меньше, но наш род не продолжится. А это можно считать трагедией. Я не хочу, чтобы на ребенка оказывалось малейшее давление в эту сторону».
У Елены Мизулиной , главы комитета Госдумы по вопросам семьи, детей и женщин, активной сторонницы законопроекта, ответ на вопрос о пропаганде более радикальный: «Да, я согласна, что пропаганда эта приобрела широкий размах. В любое время в СМИ вы можете услышать, что гомосексуальные отношения — это норма. Без учета того, что это услышат дети». Елена Мизулина отталкивается от определения коллегии Верховного суда о том, что пропагандой является навязывание нетрадиционных сексуальных предпочтений, и считает таковым любое «оправдание гомосексуальных отношений» перед несовершеннолетними. По словам Мизулиной, законодатели намерены руководствоваться Федеральным законом «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» и ввести ограничение на распространение подобных сведений.
Их борьба
Уходящая госсекретарь Хиллари Клинтон однажды назвала борьбу за права секс-меньшинств величайшим движением за права человека в истории. Это сказала руководитель внешнеполитического ведомства страны, полтораста лет назад пережившей кровавую гражданскую войну из-за отмены рабства.
Мировая освободительная мысль докатилась к нам не сразу. Сначала врагом свободы был коммунизм. Потом СССР рухнул, Северная Корея и Куба слишком малы, чтобы занять умы освободителей, а с Китаем связываться себе дороже. Налицо был кризис, ибо освобождать стало некого. Конечно, быстрый рост социального неравенства в ведущих странах и в мире вообще открывал большой простор для продвижения идей социальной свободы, но тут освободителям пришлось бы вступить в клинч с элитами — бенефициарами глобализации. И началось освобождение сексуальных меньшинств как дешевый заменитель любой другой свободы.