Луисвилльский университет проходит по разряду провинциальных, однако в другой стране он был бы в верхушке рейтингов
Фото: Fotobank
Безумие сверхконцентрации
Мы же пошли по пути создания Сколково и продвижения нескольких крупнейших университетов. В Америке, как я уже отметил, примерно сто университетов характеризуются высочайшей научной активностью. Нашим исследовательским университетам имеет смысл бороться за попадание в похожий список — это был бы настоящий гамбургский счет, а за популярные рейтинги глупо бороться, имея бюджет в десятки раз меньше, чем у рядового американского университета. Многие из них пробились в этот список недавно, но это занимает десять лет и более, требует стратегического подхода, выбора приоритетов.
Как пример упомяну программу Bucks for Brains в моем университете. Штат вложил в программу примерно 200 млн долларов, которые, в частности, позволили пригласить на постоянную работу светил иммунологии из Питсбурга и Гарварда, а они в свою очередь рекрутировали несколько десятков ученых из разных научных центров. Результатом были первые в мире пересадки рук, вторые в мире имплантации искусственных сердец. Когда цели понятны, легче привлечь деньги из различных источников: так, частных пожертвований на программу Bucks for Brains было более 150 млн, появились примерно 150 endowed faculties (профессорских позиций, финансируемых из частных источников), получено федеральных грантов более чем на 200 млн, общий экономический эффект программы составил примерно 500 млн долларов.
Нашим средним университетам такая конкретизация планов в нескольких программах (но затрагивающих не одну научную группу, как в мегагрантах, а существенную часть факультета) поможет стать в ряд лидеров на некоторых направлениях. Безумие концентрировать науку всего в нескольких местах — это приведет к интеллектуальному запустению в стране. Каждый регион должен иметь достойный, заметный в стране университет.
Для подъема исследований во всех крупных региональных, в первую очередь исследовательских, университетах критически необходимо сотрудничество с иностранными лабораториями. Это требует ресурсов, но совсем не недоступных. Из 35 млрд рублей, которые собираются выделить на повышение престижа нескольких вузов, из сотен миллионов на стажировки за границей было бы правильно часть зарезервировать за STEM-направлениями исследовательских университетов (начать с них, раз такой список уже есть) примерно в равных долях, но не выделять деньги, пока там не будут предложены конкретные программы в паре с определенными лабораториями зарубежных университетов. Не следует обозначать конечный срок предоставления таких программ университетами, пусть это будет и год, и два — деньги зарезервированы. Никакой гонки, как с мегагрантами, быть не должно. Тогда опрашивали всех ученых с именем, кого только знали, лишь бы успеть с заявкой, не одно направление, так другое. Само объявление программы, о которой я говорю, вынудит университеты сформулировать план вывода одного или нескольких направлений на уровень мировых лидеров. В большинстве университетов такие планы не смогут сформировать самостоятельно, им будет чрезвычайно важна помощь научной диаспоры в оценке потенциала факультетов, поиске партнеров, экспертов для анализа предложенной программы, ее стоимости.
Часть финансирования должна быть направлена партнерской лаборатории, но за ясно прописанные ее обязательства: стажировки в ней наших ученых и студентов; перенос части исследований в российский университет; должна быть указана продолжительность работы их профессоров и аспирантов (последние могут собрать установки и запустить работу на них лучше, чем профессора) в российском университете. Горизонт у программ должен быть не менее пяти лет.
Сколько платить иностранным коллегам
Невероятные деньги, отданные MIT за сотрудничество со Сколково, — результат некомпетентности. Я уверен, в MIT не могли запросить 300 млн долларов (эта цифра фигурирует в печати, ее не опровергали), им дали понять, что плата может быть любой. Мне все непонятно в этой истории. Зачем вообще потребовалось платить MIT в целом, не только конкретным людям и лабораториям (разрешение ученому от университета на работу по совместительству не требуется, а свою учебную нагрузку профессор может «выкупить» за счет гранта). Наверное, люди, далекие от университетов, оказавшись у руля этого проекта и будучи ограничены во времени, смогли пойти только по пути подписания договора с руководством MIT и полностью положиться на партнеров. Это путь, возможный для страны третьего мира, не для нас. Нормальным было бы начать «снизу», с сотрудничества между учеными и подразделениями, стоило бы посмотреть, что получается, что действительно нужно, а потом принимать решения.