От парижского модернизма тянутся логические нити в другие залы музея на Остоженке. Проекты удачно подобраны и экспонированы — это не просто пестрая мозаика имен и жанров, но визуальная игра со смыслом. У Августа Зандера время действия то же, между мировыми войнами, место — Германия. Зашедшему в этот зал зрителю в первый момент может показаться, что он смотрит большой семейный альбом, задаваясь вопросом: «Кто все эти люди?» Но к портретам стоит присмотреться повнимательнее. Документальную серию «Люди двадцатого столетия» Зандер снимал на протяжении всей жизни, составляя масштабный социальный портрет эпохи. Гипнотизер, нотариус, бакалейщик, католический священник — кого здесь только нет. Фотографу не занимать иронии и острой наблюдательности — как может выглядеть молодой национал-социалист в 1941 году, несгибаемый коммунист с гитлеровскими усиками или растерянный демократ в интеллигентских очках, какова внутренняя суть театрального критика и тенора, архитектора и художника. Зандер находит своих героев среди знакомых и клиентов, так что время от времени на снимках появляются знаменитости — композиторы Пауль Хиндемит и Рихард Штраус, например. У типичных героев есть и своя среда обитания — вторая половина зала отдана под городской пейзаж, снятый с той же скрупулезностью.
Модернизм как источник, из которого черпают все последующие поколения, читается в фотографиях нашего современника Михаила Розанова. Выхолощенные черно-белые снимки: гранитные набережные, заводская архитектура, лестница, идущая по диагонали (после знаменитого кадра Александра Родченко она многим не дает покоя) — явный привет конструктивизму столетней давности.
Красиво замкнуть этот круг, начатый с истории парижской жизни, перейдя от общего к частному, должны две выставки, которые откроются в конце марта — начале апреля: «Лиля Брик. Несостоявшееся путешествие» с фотографиями Александра Родченко и «Пьер Жаме. Ретроспектива. 1930–1970. Дина Верни и другие истории».
Лиля Брик была одной из первых московских автоледи. Серо-черную «реношку» в 1928 году привез из Франции Владимир Маяковский, потратив на автомобиль гонорар за пьесу «Клоп» и сценарий фильма «Идеал и одеяло». Брик увлеклась новой игрушкой со свойственной ей страстью — получила права, сшила специальное платье и костюм для езды, выписала из Парижа шапочку и перчатки. Родченко просил ее сняться с новой машиной, и вот, собравшись как-то в Ленинград, Брик дала согласие на съемку. Плохие дороги — вечная российская беда — помешали добраться до Ленинграда, за что они с Маяковским и прозвали путешествие «несостоявшимся». Брик с Родченко немного отъехали от Москвы, поснимали и вернулись, но дневник путешествия остался — с очарованием бытовых деталей (накачкой шин и пикником на обочине) и фирменными родченковскими ракурсами.
Александр Родченко. Из серии «Лиля Брик. Путешествие из Москвы в Ленинград», 1929
В пандан к ним — еще одна история французской жизни. Родившаяся в Кишиневе Дина Верни была в Париже такой же легендой, как и москвичка Брик. Натурщица с дипломом Парижского университета, искусствовед, муза скульптора Аристида Майоля, а после его смерти (он завещал ей свое состояние и коллекцию) — одна из самых успешных парижских галеристок. На досуге Дина любила петь, аккомпанируя себе на гитаре (сохранилось немало ее записей, из которых лучшей считается «Окурочек» на слова Юза Алешковского), и именно благодаря пению в народном хоре революционных художников и писателей познакомилась с певцом и фотографом Пьером Жаме. Фотографии Дины — скачущей голышом по пляжу, плещущейся в воде, всегда смеющейся и лучезарной — самая яркая, хотя и не единственная тема его московской ретроспективы.
Мода
За модой и красотой в современном ее понимании стоит отправиться в Манеж. Выставки, открывшиеся здесь, — самые яркие и зрелищные внешне, но, увы, без намека на содержание. Большую часть Манежа занимает «Dior Couture» — проект современного гуру рекламной и fashion-фотографии Патрика Демаршелье. Платья 1950-х годов, времени расцвета дома Dior, надетые на современных моделей, столь явно проигрывают оригинальным старым съемкам, что становится обидно за обоих — и за придумавшего женщину-цветок Кристиана Диора, и за Демаршелье. Рядом, за временной перегородкой, Музей дизайна Барселоны показывает результат двадцати лет работы в индустрии моды испанца Мануэля Оутумуро. Вместо искусства фотографии от выставки остается ощущение каталога одежды — вот жакет от Armani, а вот платье Sonia Rykiel. Можно составить виш-лист и отправляться за покупками. Последний раздел выставки «Фрагменты» посвящен старым кинофильмам, вдохновлявшим фотографа. Однако нет, как оказалось, лучшего способа «убить» современную модель, чем заставить ее перевоплотиться в Одри Хепберн или Марлен Дитрих, — сравнение с великими не в пользу новоявленных героинь и напоминает проекты Екатерины Рождественской.