— Какие- то спектры снимаются этими приборами?
— Нет, снималось время выхода ударной волны на определенные поверхности. Когда она выходит на поверхность, возникает яркая вспышка, вот момент этой вспышки как раз и фиксировался. Дальше, конечно, шла очень сложная обработка, эти записи нужно было интерпретировать с точки зрения изучения свойств вещества, что и стало темой моей кандидатской диссертации. В итоге мы получили 90 процентов необходимой экспериментальной информации, кстати, она до сих пор засекречена. Все это было необходимо для уточнения интерпретации результатов эксперимента РДС-37 для дальнейшей работы, связанной с наращиванием мощности зарядов, интенсификацией взрывных процессов, изменением условий их протекания. Позже мы занимались в основном термоядерным горением и, конечно, всегда в очень тесном сотрудничестве с экспериментаторами. Это касалось и разработки термоядерных зарядов, и проведения специальных физических опытов по изучению процессов термоядерного горения. Особенно интересным был один эксперимент, который проводился под руководством Забабахина и Феоктистова, но я тоже там участвовал. Он оказался очень плодотворным, от него пошло несколько направлений и в развитии ядерного оружия, и в развитии мирных ядерных взрывов.
— О чем идет речь, если не секрет?
— Детали я, конечно, не могу раскрывать, но в результате этого эксперимента были открыты пути к получению горения и дейтерий-тритиевой смеси, и даже чистого дейтерия. В результате этого опыта и похожих были найдены новые конструктивные схемы термоядерной детонации. Результаты теоретических исследований на основе этих экспериментов позволили нам создавать новые типы эффективных ядерных зарядов, в которых, в частности, была радикально снижена радиоактивность продуктов деления, позже мы разработали то, что даже прозвали «сверхчистыми» термоядерными зарядами, которые были пригодны и для использования в мирных целях.
— Феоктистов и Романов, кажется, намного менее известны, чем тот же Забабахин.
— Конечно, Забабахин гораздо больше занимался ядерным оружием, он же был еще участником разработки первой атомной бомбы. По-настоящему «первый» советский ядерный заряд, который был в разы компактнее и мощнее американского, тоже был создан на основе идей Евгения Ивановича. Очень серьезное предложение Забабахина о создании газодинамических «слоек», которые позволяли управлять сходящимся взрывом, было интегрировано Сахаровым в его «слойке». Потом он в течение четверти века был научным руководителем нашего института. За это время под руководством Забабахина в нем было создано примерно до 70 процентов советского ядерного арсенала. Но очень многие разработки, в том числе чисто оружейные, были осуществлены по идеям Феоктистова. Кроме того, Лев Петрович очень интересовался и термоядерным синтезом, и фактически ушел от нас для того, чтобы заниматься этим с точки зрения уже ядерной энергетики. Например, он предложил и концепцию реактора на быстрых нейтронах, реактора-самоеда. У него была идея, которая, кстати, сейчас разрабатывается американцами (над проектом Travelling Wave Reactor, реактора бегущей волны, работают Toshiba и венчурная компания TerraPower, принадлежащая основателю Microsoft Биллу Гейтсу. — « Эксперт» ), — это так называемое урановое полено. В принципе можно создать длинный кусок из урана, поджечь его, и в нем помимо реакции деления начнется еще и наработка плутония. Нарабатывается некая его стационарная концентрация, когда плутония сколько сгорает, столько и нарабатывается. По мере того как какая-то часть этого «полена» сгорает, его продвигают, как в центр костра, дальше внутрь активной зоны, и начинается горение следующей его части. Технически реализовать это довольно сложно, но вещь сама по себе очень заманчивая. Юрий Александрович Романов, который был моим научным руководителем в том эксперименте 1957 года, позже стал инициатором очень интересных опытов по научному обоснованию использования ядерных зарядов, так называемых встречных подрывов, для перехвата нападающих ракет в противоракетной обороне. Он руководил высотными взрывами, в которых исследовались поражающие факторы ядерного взрыва в условиях космоса. После подписания договора о запрещении ядерных испытаний в трех средах в 1963 году Юрий Александрович провел много экспериментов в этом же направлении, но уже в условиях подземных ядерных взрывов.