— В Крыму — и благодаря Крыму — русские вернули себе право произносить с гордостью слово «русский». И это дорогого стоит. Мы поднялись, мы перестали стыдиться говорить о том, что мы русские. Но дальше встает вопрос: а русские — это кто? Русский — это человек, который русский по крови, у которого и мама, и папа, желательно еще и все дедушки-бабушки были русскими? Или русский — это человек, который говорит по-русски, получил российское образование, является гражданином России? Разделяет основные ценности, которые признаются главными, ключевыми нашей нации? Соответственно, может ли быть русским этнический таджик, который отвечает всем перечисленным условиям? Это вопрос, и значительная часть россиян отвечает на него отрицательно. Гражданское понимание нации, а не этническое у нас пока в дефиците.
Вот возьмем для сравнения две соседние страны с границей по Рейну, Германию и Францию. Немец — это этнический немец, по крови. Турок с недавних пор может при определенных условиях получить немецкое гражданство, но все равно на тебя будут смотреть как на чужого, не вполне немца. А вот французом может быть алжирец, марокканец, антилец, да кто угодно. Главное — французское гражданство, французский язык, французское образование, культура, приверженность французским республиканским ценностям. И сейчас мы видим, как на выборах мэра Парижа соревнуются испанка и полька (победила испанка). И это нормально! Конечно, для такой многонациональной и сложносоставной страны, как Россия, возможен только «французский» путь. Путь гражданской, а не этнической нации. Любой другой — это мина немедленного действия.
Таблица 2:
Россия правильно поступила, приняв Крым в состав Российской Федерации, или нет? (%)
— Громкая прорусская риторика на фоне возвращения Крыма перезапустила процесс поиска решения этой проблемы?
— Эти вопросы не то чтобы не решены, они на серьезном уровне особо и не обсуждаются. А это должно быть проговорено, это должно быть всем понятно. Проблема стоит, и стоит достаточно давно. Просто ее актуализируют маргиналы, националисты. И власть, прекрасно понимая опасность этой темы, пытается всячески ее притушить. А решить ее можно только сформулировав концепцию нации россиян — русских. Должна быть серьезная дискуссия, должны быть изменения в учебниках, какие-то мероприятия специальные, кино, система образования, литература, специальная политика, которая одни подходы к России как к гражданской нации поддерживает, транслирует, а другие отсекает. Вот этого пока нет.
— Осенью мы с вами говорили, что политические споры почти не отражаются на личных взаимоотношениях россиян. Однако украинские события оказались весьма конфронтационными для нашего общества. Впервые пришлось наблюдать, как расхождение во взглядах приводило к распаду семей, многочисленным ссорам, расставанию с друзьями и приятелями. Впрочем, возможно, такой фон создают социальные сети и СМИ, узкие сообщества?
— В фейсбуке один из моих друзей написал: странно, все трубят о всеобщем воодушевлении, подъеме, эйфории, а у нас в районе Очаково-Давыдково никаких признаков — все спокойные, нормальные, ни флагов, ни дискуссий, ни мордобоя. Так что всплеск позитивных настроений и патриотических чувств происходит в основном не на улицах, а дома, на кухнях. Поэтому и конфликты происходят в достаточно узком слое политизированных людей, весьма активных в социальных сетях. Их немного, но они очень говорливы и шумны. Не надо их вопль принимать за голос нации. Что с ними делать? Да ничего не делать, покричат — перестанут. Мы, кстати, спросили у людей, как поступать с теми, кто имеет отличную от тебя точку зрения на вопрос Крыма, Украины. Может, сразу их на Колыму отправлять, в Воркуту и в прочие солнечные места? Так вот, доминирующий ответ: «Государство и общество не должны в это вмешиваться. Какое мнение иметь и высказывать по Крыму — это частное дело каждого конкретного человека». Сторонников запретить таким людям доступ в СМИ, ввести политическую цензуру тоже очень мало.
Конечно, в момент эйфории, пафоса, когда мы все объединены и у нас очень простая картина мира — «там они, тут мы», действительно возникает опасность, что те, которые вроде бы наши, но почему-то не с нами, либо чего-то не понимают, либо просто враги. Если враг не сдается, его уничтожают, тем более что у нас давние традиции уничтожения «своих, чтоб чужие боялись». Но нет, ничего подобного, к счастью, не происходит. Мы соединены, но не опьянены.